Н.В.Тепцов В дни великого перелома. История коллективизации, раскулачивания и крестьянской ссылки: June 2014

Wednesday, June 25, 2014

1 Н.В.Тепцов В дни великого перелома

ВЕК:

Лики Лица Личины

Москва

Издательский дом «Звонница» 2002

Крестьянам России — кормильцам и защитникам нашей Родины

посвящается

Николай Тепцов

В ДНИ ВЕЛИКОГО ПЕРЕЛОМА

История коллективизации, раскулачивания и крестьянской ссылки в России (СССР)

по письмам и воспоминаниям 1929-1933 годы

Москва

Издательский дом «Звонница» 2002

https://docs.google.com/file/d/0B96SnjoTQuH_Smx5S194Uk90cHM/edit?usp=sharing

УДК 947.084.62 ББК 63.3(2)615 Т34

Научный редактор Валерий Миронов

Художественное оформление Елена Ененко

Тепцов Н.В.

Т 34 В дни великого перелома. История коллективизации, раскулачивания и крестьянской ссылки в России (СССР) в письмах и воспоминаниях: 1929—1933 гг. — М.: Издательский дом «Звонница», 2002. — 416 с, ил.

ISBN 5-88093-068-8

Книга является документально-публицистическим произведением, в котором впервые история «великого перелома» крестьянской России (СССР) в 1930-е годы излагается устами непосредственных участников и очевидцев тех событий, а также их потомков. Центральное место в книге занимают письма, заявления, жалобы крестьян и их детей, сельских учителей, красноармейцев, служащих, пострадавших от необоснованных репрессий. Значительный интерес представляют воспоминания и размышления наших современников о судьбах и путях развития сельского хозяйства, об отношениях собственности на землю, о духовно-нравственном возрождении российского крестьянства.

Издание рассчитано на массового читателя.

УДК 947.084.62 ББК 63.3(2)615

СЛОВО К ЧИТАТЕЛЮ

Россия изначально была страной земледельческой, и с давних времен неразрывная связь российского человека с землей и природой обрела особый смысл, стала уникальным явлением в мировой цивилизации. Крестьянский труд не только давал необходимую для существования людей сельскохозяйственную продукцию. Не в меньшей, а может быть решающей степени он служил основой всего уклада жизни, философии и культуры сельских жителей. Ни в одной стране мира не было такого разнообразия народного творчества, культурно-обрядовых традиций и ритуалов, связанных с земледельческим трудом, как у проживавших на бескрайних российских просторах народов — будь то русские, украинцы, белорусы, мордвины, татары, осетины и т.д. В них нашли отражение взгляды на природу и попытки воздействовать на нее, повседневные думы и заботы крестьянина о хлебе насущном, об урожае, от которого зависело благополучие всей его семьи.

Но не хлебом единым жив человек — гласит старинная мудрость. Многогранная крестьянская жизнь (свадьбы, проводы на войну, возведение жилища, сенокос, жатва, религиозные праздники) непременно сопровождалась глубокими по нравственности и житейскому смыслу обрядами, песнями, хороводами, потешными играми. И все это — окружающая природа, земледельческий труд, вековые традиции, самобытные культура и нравственно-психологический уклад, философское осмысление бытия (свойственное, пожалуй, только нашему крестьянину) — слилось в единое целое, называемое сельским миром.

Как это происходило, покажем на небольшом, но характерном примере из жизни наших предков. Так, весенний цикл обрядов у земледельцев начинался уже в святочные вечера, когда еще бушевали метели и трещали морозы. Но особенно торжественно встречали весну, которая несла свет, тепло, пробуждение всей природы, надежду на добрый урожай. Крестьяне считали, что приход весны можно ускорить, выполнив определенные обрядовые действия. Выпекали из теста фигурки птиц (обычно жаворонков). Девушки и дети взбирались на крыши домов, сараев, на поленницы, на деревья и с высоты закликали весну. В песнях-веснянках просили «закрыть зиму холодную», «отпереть лето теплое».

В Егорьев день (23 апреля — день святого Егория храброго, Егория вешнего; олицетворение начала весны) впервые после зимы выгоняли скот на пастбища, похлестывая животных ветками вербы, которая по народным поверьям обладает магической животворящей силой. Этот праздник был преимущественно мужским. Мужчины обходили поля, закликая Егория уберечь скот от падежа и болезней, от зверья и сглаза. Вот как пели крестьяне Костромской губернии:

Мы вокруг поля ходили Егория окликали, Макария величали. Егорий, ты наш храбрый! Макарий преподобный! Ты спаси нашу скотину В поле и за полем В лесу и за лесом, Под светлым месяцем, Под красным солнышком, От зверя хищного, Медведя лютого.

А день 26 апреля был праздником Степана-ранопаш-ца — начало самой ранней вспашки полей под посев яровых хлебов. Закончив пахоту и сев, крестьяне продолжали трудиться не покладая рук до дозревания полевых и огородных культур. И, наконец, наступал самый долгожданный и радостный день — уборка урожая. Трем этапам жатвы соответствовали три вида песен: зажиночные — в начале

уборки урожая; собственно жнивные — во время полевых работ; дожиночные — пелись по окончании жатвы. В конце уборки хлеба в поле оставляли немного колосьев («бороду») и завивали несжатый пучок, или, пригнув его к земле, закапывали вместе с хлебом и солью. И вот апофеоз крестьянского труда: последний сноп украшали и несли в дом, начинались праздничные торжества.

Этот экскурс в далекое прошлое дает наглядное представление о том, насколько глубоки и прочны связи человека с землей и окружающей его природой, на какую небывалую духовную и нравственную высоту восходят люди земледельческого труда и в чем заключается жизненная сила и неистребимость крестьянства...

Постепенно Россия вставала на промышленные рельсы. Часть крестьян покидала родные места и оседала в городах. Многие из них становились мастеровыми, рабочими, художниками, врачами, торговцами, военными и т.д. Но их крестьянская суть мало в чем менялась. Может быть, в этом и заключается источник загадочности «русской души», определяющий могущество нашей державы? Ведь сколько было трагедий: нашествие полчищ Батыя, Смутное время, гражданская война, раскулачивание, репрессии, фашистская агрессия... Но каждый раз страна вставала из пепла, изгонялись захватчики и предатели, возводились новые города и села, расцветали культура, наука, образование.

И это происходило благодаря тому, что люди от земли, из провинции всегда проявляли энергию, природный ум и жизненную смекалку, необычайное трудолюбие и бескорыстное самопожертвование во имя интересов необъятной России. Михайло Ломоносов, Георгий Жуков, Юрий Гагарин и миллионы других именитых и безвестных выходцев из крестьян принесли нашей Родине мировую славу, творили ее могущество.

Вот почему в наше неопределенное, зыбкое и драматическое, а скорее всего — трагическое время так важно по-новому осмыслить, осознать, призадуматься о сути событий «великого перелома», когда впервые чуждыми нашему народу силами была предпринята попытка «раскрестьянить» великую крестьянскую страну. Судите сами. В 1928 году, накануне «великого перелома», население Советского Союза на 80 процентов состояло из крестьян. Около 20 процентов — рабочие, служащие, торговцы,

духовенство и т.п. Да и они практически все имели крестьянские корни. Имущие люди и аристократы в большинстве своем эмигрировали за границу или погибли в гражданскую войну. По существу, ликвидация крестьянства, если бы она удалась, означала бы уничтожение России как срединного великого государства, которое на протяжении многих столетий являлось непреодолимой преградой для притязаний и устремлений со всех сторон, особенно с Запада.

Не получилось! Большинство организаторов и исполнителей «великого перелома» погибли в ими же созданных застенках. А «колхозный строй» вобрал в себя лучшие традиции и черты общинности и коллективизма российского крестьянства. Никто не может опровергнуть того факта, что без самоотверженного труда колхозников не было бы Победы в Великой Отечественной войне, ядерной бомбы, покорения космоса, лучших в мире образования и науки. Колхозный способ организации производства и жизненного уклада нашего крестьянства в 1970-е и начале 1980-х годов стоял на пороге крупных прогрессивных перемен. И он резко пошел бы в гору, если бы не искусственное и целенаправленное насаждение чуждой нам западной «фермеризации» вслед за массовой деколлекти-визацией (заметим по этому поводу, что речь идет не только о сломе колхозов как формы хозяйствования. Гораздо страшнее другое: делается попытка вытравить у наших крестьян чувство общинности, привычки к коллективному труду и совместному отдыху, внедрить взамен эгоистичный индивидуализм.)

Но вернемся к «великому перелому». В ходе «массовой коллективизации и раскулачивания» были основательно потрясены демографические, социальные и духовные устои нашего народа. Это коснулось практически каждой советской семьи. Последствия «великого перелома», как отзвуки далекой грозы, ощущаются до сих пор. Что тогда случилось и как этого не повторить в будущем? Об этом, казалось бы, говорят многочисленные научные книги, художественные произведения, статьи ученых и специалистов, рассуждения теле- и радиокомментаторов.

Однако сейчас история пишется не только за стенами академических учреждений, архивных хранилищ и библиотек, в телестудиях, на журнальных и газетных страницах. Простые люди становятся летописцами, исследо

вателями, аналитиками. И это чрезвычайно отрадно. Ведь народная память сохранила такую информацию, которая в ряде случаев не могла отложиться в документах. Скажем, о великом голоде 1932 — 1933 годов под страхом строжайшего наказания запрещалось упоминать не только в печати, но и на различных совещаниях, собраниях, съездах, а сельсоветские книги записей актов гражданского состояния, в которых фиксировали умерших от голода, уничтожались органами «охранки» в лице ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление). Немало людей пострадало из-за того, что вели «тихие» разговоры на запретную тему.

Но слишком глубоки и прочны связи исторической памяти с жизнью нескольких поколений людей, чтобы предать забвению «неудобные» события. Кто-то сам был очевидцем и участником коллективизации и раскулачивания, а кто-то запомнил рассказы отцов и дедов. Конечно, все это прошло не только через умы, но и через сердца, оплавилось в горниле чувств. Но от этого подлинная научная ценность таких свидетельств вовсе не снижается. Наоборот, они составляют как бы «атомы», частички исторического полотна, утраченные или сознательно спрятанные в спецхранах и иных тайных хранилищах архивов и библиотек. «Живые голоса», запечатленные в письмах, жалобах, воспоминаниях и тому подобных документах, наполняют животворящим «соком» бесстрастные факты и цифры, сухие строки официальных бумаг.

Вот почему, задумывая книгу, автор взял за основу эти «живые голоса». Простые люди говорят о НЭПе, коллективизации и раскулачивании, о голоде 1932 — 1933 годов, концентрационных лагерях (спецпоселках) для ссыльных крестьян и других малоизвестных или совсем неизвестных событиях и фактах.

В книге приводятся письма или выдержки из них крестьян, учителей и других людей, ввергнутых в водоворот событий «революции сверху» и пытавшихся донести правду до «верхов», найти там заступников и справедливых судей. Как правило, в этих письмах выражались неподдельные мысли и настроения, содержались объективные, реалистические оценки происходившим в стране событиям. При всей непохожести характеров крестьянских корреспондентов, широчайшем диапазоне их мнений и суждений, оценок и точек зрения, различных географических

районов и национальных особенностей, в их письмах сфокусированы типичные события и процессы. Информационно-статистические отделы соответствующих органов, в том числе ОГПУ, составляли из писем аналитические обзоры для последующего доклада в вышестоящие инстанции, благодаря чему они дошли до наших дней.

В книге обстоятельно использованы воспоминания и размышления наших современников. Они как бы связывают «живым мостом» разделенные десятками лет людские судьбы.

Все это в совокупности призвано дать по возможности цельное представление о «великом переломе», изложить историю «революции сверху» на основе информации самих пострадавших крестьян и их потомков.

В книге использованы материалы из личного архива автора, Государственного архива Российской Федерации (фонды ЦИК СССР и ВЦИК), Российского государственного архива экономики (фонд Наркомзема СССР) и архива Отдела истории КПСС бывшего Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

Автор выражает искреннюю благодарность известным историкам В.В.Журавлеву и В.А. Козлову, которые оказали ценную помощь при создании этой книги. Кропотливую работу над подготовкой книги провела моя дочь Россия Тепцова.

Издание увидело свет благодаря поддержке Международной общественной организации «Вымпел» и Государственного унитарного предприятия г. Москвы «Московское качество».

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ

КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ И РАСКУЛАЧИВАНИЕ -КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

«Андрей достал из папки лист. — Собрание бедноты постановило тебя, гражданин Фрол Дамасков, выселить из дома, конфисковать твое имущество и скот. Так что ты кончай, полуднуй и выгружайся из дому. Зараз мы произведем опись имущества.

— Это почему же такое ? — Кинув ложку, Фрол встал.

— Уничтожаем тебя как кулацкий класс, — пояснил ему Демка Ушаков».

Михаил Шолохов. «Поднятая целина»

«...Что с попом, что с кулаком — Вся беседа:

В брюхо толстое штыком Мироеда!»

Демьян Бедный. «Проводы»

7 ноября 1929 года на страницах газеты «Правда» И.В. Сталин объявил «о коренном переломе» в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию...». Тем самым был окончательно определен курс на слом новой экономической политики и создание колхозной модели аграрного строя.

Тотальное наступление на крестьянство началось с того, что состоявшийся 10—17 ноября 1929 года Пленум ЦК ВКП(б)* обосновал линию на переход к политике «ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллек-

* Центральный Комитет Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков).

коллективизации». Для этих целей 5 декабря того же года была образована комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) под председательством наркома земледелия Я.А. Яковлева (наст, фам. Эпштейн). Ей было поручено подготовить проект постановления о темпах коллективизации в различных районах СССР. В состав этой комиссии вошли секретари партийных организаций: Северо-Кавказского края — А.А. Андреев, Средне-Волжского края — М.М. Хатаевич, Нижне-Волжского края — Б.П. Шеболдаев, Казахстана — Ф.И. Голощекин, Центрально-Черноземной области — И.М. Варейкис, Московской области — К.Я. Бауман, от ЦК КП(б) Украины — генеральный секретарь С.В. Косиор. В комиссию были также включены ответственные работники информационного отдела и отдела по работе в деревне ЦК ВКП(б), СНК РСФСР, Госплана СССР, Народного комиссариата земледелия, Колхозцентра, Народного комиссариата торговли, Хлебоцентра и профсоюзов. Для выработки конкретных предложений о проведении сплошной коллективизации комиссия организовала восемь подкомиссий, в том числе и по вопросу о кулачестве. Эта подкомиссия при подготовке своих предложений исходила из необходимости реализации установки на «ликвидацию кулачества как класса».

Уже 14—15 декабря комиссия рассмотрела рекомендации, выработанные подкомиссиями, а 18 декабря обсудила и утвердила подготовленный проект постановления и 22 декабря внесла его в Политбюро ЦК ВКП(б). В проекте постановления говорилось, что с переходом к сплошной коллективизации такая мера борьбы с верхними слоями крестьянства (кулаками), как недопущение их в колхозы и исключение из колхозов, недостаточна, и что якобы сама жизнь поставила вопрос о ликвидации кулачества, об экспроприации всех его средств производства, то есть о раскулачивании.

В качестве практических мер по отношению к «кулаку» комиссия вынесла ряд рекомендаций. Во-первых, проводить в районах сплошной коллективизации на основе постановлений сельских сходов и местных съездов Советов экспроприацию всех средств производства раскулачиваемых крестьянских хозяйств и их передачу в неделимый фонд колхозов. Во-вторых, высылать и выселять по постановлению сельских сходов и сельсоветов тех крестьян, которые будут оказывать активное сопротивление уста

новлению новых порядков. В-третьих, включать в состав колхозов, как рабочую силу и без предоставления на ближайшие годы избирательного права, тех раскулаченных крестьян, которые согласны подчиниться и добросовестно исполнять все обязанности членов колхоза.

25 декабря проект постановления был вынесен на рассмотрение Политбюро ЦК ВКП(б). В связи с замечаниями И.В. Сталина обсуждение было отложено и проект был возвращен в комиссию для переработки. В частности, Сталин сократил сроки коллективизации в ведущих зерновых районах, исключил из проекта положение, устанавливающее степень обобществления крестьянского скота и инвентаря, и т.д. Как потом показали события, эти поправки дали основание для развертывания бесконтрольного и неограниченного произвола в ходе сплошной коллективизации. Спустя два дня, выступая на Всесоюзной конференции аграрников-марксистов с речью «К вопросам аграрной политики в СССР», вождь публично объявил о новом повороте «от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества к политике ликвидации кулачества как класса».

3 января 1930 года переработанный проект был вновь внесен комиссией в Политбюро ЦК ВКП(б). На следующий день Сталин вместе с Яковлевым отредактировали его, и он сразу же был разослан членам Политбюро. 5 января Политбюро утвердило проект постановления ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», и он был опубликован в печати. Тем самым сигнал к проведению сплошной коллективизации и раскулачивания был дан. На местах началось полным ходом осуществление этой политики, И волна бесконтрольного насилия захлестнула многие районы страны.

Лишь 15 января 1930 года для разработки конкретных форм и методов раскулачивания Политбюро образовало комиссию во главе с секретарем ЦК ВКП(б) В.М. Молотовым. Комиссия незамедлительно приступила к выработке проекта соответствующего постановления. К 26 января проект был подготовлен и передан в Политбюро. 30 января ЦК ВКП(б) принял постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», которое в тот же день было доведено до местных партийных организаций. В нем предписывалось в

указанных районах отменить аренду земли, запретить применение наемного труда, конфисковать у «кулаков» средства производства, скот, хозяйственные постройки и т.д. Против крестьянских хозяйств, отнесенных к «кулацким», предусматривалось применять следующие меры:

а) контрреволюционный актив, организаторы террористических актов и антисоветских мятежей арестовывались, заключались в исправительно-трудовые лагеря. По отношению к ним могла применяться высшая мера наказания;

б) крупные кулаки и бывшие полупомещики, активно выступавшие против коллективизации, подлежали выселению из районов сплошной коллективизации в северные и отдаленные районы страны;

в) остальная часть кулаков расселялась в пределах района на новых, специально отводимых для них за пределами колхозных массивов, землях.

Было дано также указание, что количество ликвидируемых по каждой категории крестьянских хозяйств «должно строго дифференцироваться по районам в зависимости от фактического числа кулацких хозяйств» и не должно превышать в среднем 3 — 5 процентов всех крестьянских хозяйств. По примерным подсчетам комиссии, крестьянских хозяйств первой категории в зерновых районах имелось 60 тысяч, а второй категории — 150 тысяч. Одним росчерком пера была определена квота на 210 тысяч «государственных преступников».

Под эту разнарядку, спущенную сверху, стали подгоняться живые люди, неважно, виноваты они или нет, лишь бы сошлась бухгалтерия. Из-за опасения, что волнения крестьян в связи с раскулачиванием могут перекинуться на армию и промышленные центры, было запрещено раскулачивать семьи красноармейцев и командного состава РККА, а также крестьян, члены семей которых длительное время работали на фабриках и заводах.

В законодательном порядке переход к политике «ликвидации кулачества как класса» был оформлен постановлением ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 года «О мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством». В развитие этого постановления 3 февраля СНК СССР принял протокольное постановление, обязывавшее СНК РСФСР совместно с ОГПУ в двухнедельный срок разработать и

представить на утверждение проект постановления о расселении высылаемых в отдаленные местности РСФСР крестьянских семей и об использовании их на работе. Одновременно Наркомзему СССР и Колхозцентру было поручено в трехдневный срок разработать директивы, вытекавшие из постановления СНК и ЦИК СССР от 1 февраля, и инструкцию о ликвидации кулачества, передав ее текст на места по телеграфу.

Эта инструкция была разработана и от имени ЦИК и СНК СССР 4 февраля разослана на места. Инструкцией предусматривалось, что «конфискация имущества у кулаков производится особо уполномоченными районных исполнительных комитетов с обязательным участием сельских советов, представителей колхозов, батрацко-бедняц-ких групп и батрачкомов». Указывалось также, что «при конфискации у кулаков имущества им должны быть оставлены лишь самые необходимые предметы домашнего обихода, некоторые простейшие средства производства в соответствии с характером их работы на новом месте и необходимый на первое время минимум продовольственных запасов». 20 февраля ЦК ВКП(б) принял также постановление «О коллективизации и борьбе с кулачеством в национальных экономически отсталых районах».

Однако все эти документы пришли на места, когда раскулачивание уже приняло такие размеры и формы, что направить этот процесс в рамки, ограниченные постановлениями, оказалось практически невозможным. Процент раскулаченных крестьянских хозяйств значительно превысил норму, установленную документами. Помимо районов сплошной коллективизации, раскулачивание охватило все области, края и республики. В январе и особенно в феврале раскулачиванию подверглись не только верхние (зажиточные) крестьянские хозяйства, но также хозяйства середняков и даже бедняков. В ряде районов Нижегородского края число раскулаченных достигло 37 процентов всех крестьянских хозяйств, в Центрально-Черноземной области — 15 процентов. В Хоперском округе Нижне-Волжского края раскулачили 10 процентов крестьянских хозяйств. Кулацкими на 100 процентов объявлялись некоторые села и деревни.

Для проведения операций по раскулачиванию в краях, округах, районах и селах создавались специальные комиссии, которые были обязаны устанавливать катего

рии «кулацких» хозяйств, составлять списки крестьян, подлежащих раскулачиванию, проводить учет и передачу имущества и средств производства раскулаченных колхозам и финансовым органам.

Однако на практике раскулачивание было проведено в несудебном порядке, в полном противоречии с действующей Конституцией. В районах создавались «тройки» (в составе первого секретаря райкома партии, председателя райисполкома и начальника местного органа ОПТУ), которые подменяли функции судебных органов. На местах, непосредственно в селах, деревнях, хуторах и т.д., раскулачивание, как правило, проводили уполномоченные, возглавлявшие актив бедноты. Крестьяне подвергались репрессиям не на основе законодательных актов, судебных решений, а по списку, составленному уполномоченным или спущенному из района.

В стране создалась взрывоопасная политическая ситуация. Повсюду вспыхивали массовые волнения, переходившие нередко в вооруженные выступления. С целью разрядки напряженности 2 марта в газете «Правда» была опубликована статья И.В. Сталина «Головокружение от успехов», а 14 марта ЦК ВКП(б) принял постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». В нем говорилось: «Поступившие в феврале месяце в Центральный Комитет сведения о массовых выступлениях крестьян в ЦЧО, на Украине, в Казахстане, Сибири, Московской области вскрыли положение, которое нельзя назвать иначе, как угрожающим. Если бы не были тогда немедленно приняты меры против искривлений партлинии, мы имели бы теперь широкую волну повстанческих крестьянских выступлений, добрая половина наших «низовых» работников была бы перебита крестьянами, был бы сорван сев, было бы подорвано колхозное строительство и было бы поставлено под угрозу наше внутреннее и внешнее положение».

Раскулачивание временно было приостановлено. Однако с февраля — марта 1931 года началась новая волна раскулачивания. Для руководства и контроля за осуществлением мероприятий по ликвидации «кулачества как класса» 11 марта ЦК ВКП(б) образовал специальную комиссию во главе с заместителем председателя СНК СССР А.А. Андреевым. Комиссия рассматривала вопросы, связанные с определением численности выселяемых кресть

янских семей, удовлетворением заявок хозяйственных организаций на рабочую силу и т д.

С весны 1932 до осени 1933 года прошла еще одна волна раскулачивания. В этот период раскулачивание проводилось в основном под руководством политотделов совхозов и МТС. На январском (1933 г.) Пленуме ЦК ВКП(б) была дана установка: «Вся массово-политическая, организационно-партийная и воспитательная работа политических отделов МТС и совхозов должна быть направлена к тому, чтобы окончательно парализовать влияние классового врага в колхозе и совхозе и добиться преодоления мелкобуржуазных пережитков и собственнических тенденций вчерашнего единоличника-собственника, сегодняшнего колхозника».

2 июля 1934 года на совещании по коллективизации Сталин конкретизировал задачи и методы ликвидации оставшихся вне колхозной системы индивидуальных крестьянских хозяйств. Он призвал руководящих партийных и колхозных работников «начинать наступать на единоличника». Основным методом «разъединоличивания» вождь назвал экономический и административный нажим. Для этого он предложил использовать повышенные налоговые ставки, запрещение аренды и т.п. «Их надо, —- инструктировал Сталин, — в порядке экономических и финансовых мероприятий воспитать, перевоспитать и дать понять, они это поймут, что им выгоднее в колхозе, чем в индивидуалах находиться; выгоднее индивидуальное хозяйство бросить и пойти в колхоз».

В последующие годы наступление на единоличника было тесно увязано с ликвидацией «остатков кулачества». При этом следует отметить, что репрессии против крестьян не исчезли с завершением сплошной коллективизации. Они продолжались в 1937 году в ходе выявления «кулацких банд», в 1939 — в процессе ликвидации хуторов, а затем после войны на территории прибалтийских республик и западных областей Украины и Белоруссии.

Раскулачивание проводилось в неразрывной связке с ускоренным созданием коллективных хозяйств (колхозов). Выполняя решения ноябрьского (1929 г.) Пленума ЦК ВКП(б), комиссия А.Я. Яковлева уделила основное внимание темпам коллективизации. Выработанный ею проект постановления предлагал решить задачу коллективизации «огромного большинства крестьянских хозяйств» на

протяжении первой пятилетки: в основных зерновых районах за 2 — 3 года, в потребляющей полосе — за 3 — 4 года. Завершение коллективизации в экономически отсталых национальных республиках отодвигалось на вторую пятилетку. Комиссия рекомендовала считать основной формой колхозного строительства сельскохозяйственную артель, в которой «коллективизированы основные средства производства (земля, инвентарь, рабочий, а также товарный продуктивный скот), при одновременном сохранении в данных условиях частной собственности крестьянина на мелкий инвентарь, мелкий скот, молочные коровы и т.д., где они обслуживают потребительские нужды крестьянской семьи». Намечались конкретные принципы и порядок образования неделимых фондов и оборотных средств в колхозах и т.п.

Зерновые районы были разграничены на две зоны по срокам завершения коллективизации. Северный Кавказ, Нижняя и Средняя Волга должны были в основном завершить коллективизацию «осенью 1930 года или во всяком случае весной 1931 года», а остальные зерновые районы — «осенью 1931 года или во всяком случае весной 1932 года».

Однако под сильнейшим нажимом сверху не только в передовых зерновых районах, но и в Черноземном центре, в Московской области и даже в республиках Востока выносились решения завершить коллективизацию в течение весенней посевной кампании 1930 года.

В январе — феврале создание колхозов достигло наибольшего размаха. Процент коллективизации рос стремительными темпами. К началу января 1930 года в колхозах числилось уже свыше 20 процентов крестьянских хозяйств, а в марте — 50.

Крестьяне упорно сопротивлялись насильственной коллективизации. Однако генеральная установка на сплошную коллективизацию оставалась незыблемой. XVI съезд ВКП(б), состоявшийся в июне — июле 1930 года, констатировал, что «истекшие со времени XV съезда партии 2 1/2 года были периодом величайшего перелома в развитии сельского хозяйства СССР». Съезд подчеркнул далее: «Кулак еще не добит и будет оказывать бешеное сопротивление победоносному продвижению коллективизации. Ликвидация кулачества как класса потребует длительной упорной борьбы с кулаком, систематической работы над

прор°прнием коллективизации и должна развертываться о полном соответствии с осуществлением сплошной коллективизации и как ее неразрывная часть».

С осени 1930 года началась новая волна создания колхозов. Только за последние три месяца этого года в колхозы было объединено более миллиона крестьянских хозяйств. К середине 1932 года намеченные планы сплошной коллективизации практически были завершены. Число колхозов перевалило за две сотни тысяч, охватив более 60 процентов крестьянских хозяйств. К середине 1934 года было коллективизировано уже 71,4 процента крестьянских хозяйств. В 1940 году удельный вес единоличных хозяйств в посевных площадях сократился до 1 процента, в колхозах было объединено 96,9 процента крестьянских дворов. Итак, установка Сталина — «нажать вовсю на развитие крупных хозяйств в деревне типа колхозов и совхозов, стараясь превратить их в хлебные фабрики для страны...» была реализована.

Можно с полным основанием утверждать, что под лозунгом сплошной коллективизации проводилась как раз антиколхозная политика. Были упразднены возникшие сначала Колхозцентр СССР и колхозсоюзы на местах. Как в центре, так и на местах все управление колхозами перешло к государственным органам. В этих целях был образован объединенный Народный комиссариат земледелия Союза ССР. На него, в частности, возлагалось общее, а в ряде случаев и «оперативное руководство посевными и уборочными кампаниями». Аппарат и функции Нарком-зема в течение 30-х годов не раз усложнялись и расширялись. Свернул свою деятельность Всесоюзный совет колхозов, отменялись конференции колхозников.

«Железные» методы администрирования, принуждения и командования пришли на смену экономическим. Производственные планы колхозов заменили разверсткой государственных заданий, диктуемых из Центра. Организация производства в колхозах «от» и «до» была строго регламентирована и централизована. Особое внимание уделялось формированию структуры контрольных органов. Функции районного земельного отдела сводились к составлению и доведению до колхозов многочисленных директив. Созданному аппарату районных уполномоченных Наркомата заготовок поручили устанавливать урожайность и планы заготовок сельхозпродукции. Финансовую дея

тельностъ колхозов контролировали соответствующие органы райисполкома и Госбанка. МТС осуществляла контроль за взаиморасчетами натурального и финансового характера. Кроме того, контроль над деятельностью колхозов вели райпланы, отделы народнохозяйственного учета, учреждения госстраха и санинспекции. По каждому виду продукции были созданы управляющие и контролирующие организации: заготзерно, заготскот, заготяйцо, заготплодоовощ, заготпенькоконопля и т.д. И над всем этим сложным и громоздким сооружением командно-административной системы стоял аппарат партийных органов, а также судебно-репрессивные учреждения.

XVII съезд ВКП(б) утвердил новую структуру партийного аппарата. Вместо функциональных отделов были созданы производственно-отраслевые: промышленный, сельскохозяйственный, транспортный и другие, в которых сосредоточивалась вся деятельность по данной отрасли. Перед ними колхоз должен был строго в установленное время отчитаться. Отчеты были самые разнообразные: квартальные, декадные, пятидневные. Посыпали их в сельсовет, МТС, район, область. Отчитывались о подготовке к весенней посевной кампании, о взмете зяби и прополке, темпах сеноуборки и силосования, о ходе случной кампании и т.д.

Отнюдь не экономические, а командно-принудительные отношения складывались и вокруг производимого колхозниками продукта. Собственно, в основном ради этого и создавалась колхозная система. В начале 1933 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР постановили «отменить существующую договорную (контрактационную) систему заготовок зерновых культур и установить для колхозов и единоличных хозяйств имеющие силу налога твердые обязательства по сдаче зерна государству по установленным ценам». Обязательные поставки распространялись на мясо, молоко, шерсть, картофель, другую продукцию. Не выполнившие задания колхозы подвергались денежному штрафу в размере рыночной стоимости недовыполненной части обязательств, и сверх того к этим колхозам предъявлялось требование о досрочном выполнении всего годового обязательства, подлежащего взысканию в бесспорном порядке.

Только после выполнения годовых обязательств по поставке зерна государству, сдачи зерна в порядке натуроплаты работы МТС и возврата ссуд колхозам разреша

лось приступать к засыпке семенных и фуражных фондов. Создание других фондов, например, для оказания помощи инвалидам, семьям красноармейцев, на содержание детских яслей, запрещалось. И лишь после всего этого остатки продукции разрешалось распределять между колхозниками по трудодням. Понятно, что при таких раскладках на трудодни, как обычно, мало чего, а зачастую и вовсе ничего не оставалось.

Превращение колхозов в специфический механизм для присвоения государством результатов труда крестьян шло и по другим направлениям. Принимались меры к тому, чтобы лишить колхозы средств производства, оставив их лишь своеобразными источниками живого труда, рабсилы. Например, были огосударствлены действовавшие, а также строившиеся машинно-тракторные станции (МТС). А ведь первоначально они создавались как акционерные предприятия на паях государства, колхозов и сбыто-снабженчес-кой кооперации, с привлечением средств сельского населения. Из колхозов были изъяты имевшиеся у них тракторы и все сложные сельхозмашины. Фактически колхозы были лишены возможности покупать машины, создавать собственную материально-техническую базу. Так от колхозов отчуждались средства производства и произведенный в них продукт. Они превращались в безграничный источник ресурсов, которым владел и распоряжался только верхний эшелон партийно-государственной власти.

О ЧЕМ ПИСАЛИ ЛЮДИ ТОГО ВРЕМЕНИ «Это был год великого погрома»

Пишут, что 1929 год с подачи Сталина вошел в нашу летопись как год великого перелома. На мой взгляд, это был год великого погрома. Вернее, не год, а годы — с 1929 по 1933 включительно.

Наше село в то время было крупное — 600 дворов. В 1929 году к осени приезжают к нам представители Советской власти из района (это Н. Ломовский район Пензенской обл.) по проведению коллективизации — Дронов, Куприн и Батраков. Дронов — председатель из рабочих или служащих, в сельском хозяйстве ничего не смыслил. Куприн — районный представитель из Н.Ломова, в райкоме

кем-то был. В то время мужики говорили, что в районном центре все мужское население с портфелями ходит. Батраков, тот из сельских нищих, каким-то образом угодил в районные уполномоченные.

Вот эти «три богатыря» начали строить наше «коллективное счастье». Куприн занял пост председателя сельского Совета. Дронов, тот по партийной линии. Батраков стал головой будущего колхоза «Красная звезда». Начали с того, что сколотили сельский коллектив из тех мужиков, у которых как говорят «кругом шестнадцать» — зимой самогонку пьют и в карты играют, а летом свои земельные участки отдают в аренду на сезон тем мужикам, которые вели умно свое хозяйство, а сами эти бродяги ходили все лето маркитанничали (т.е. на одном базаре покупали скот, резали на мясо и везли в город, где мясо дороже, а сбой шел на пропитанье семье), занимались конокрадством, воровством. Комсомольцы сколачивались тоже по такому же принципу.

Кадры созданы, надо действовать. Чтобы создать для будущего колхоза материальную базу, надо что-то иметь. Составили список более или менее хорошо содержащих свое хозяйство крестьян. У кого были мельницы-ветрянки, у кого крупорушка, у кого изба кирпичная, у кого большой скотный двор. И началось раскулачивание. Вызвали из района милицию с пистолетами и с ружьями. Ночью вместе с активистами милиция залетает в избу, хозяина забирают до утра в амбар, семью на улицу в чем мать родила. Забирали все, что находили, оставляли только стены. А семьи тогда были большие, у каждого по 6 — 10 детей. Можете представить, какой вой средь ночи поднимался по селу.

Некоторые хозяева пытались сопротивляться, так их избивали до полусмерти, а некоторые со временем умирали. Многие мужики начали прятаться. Началась охота за людьми. Обыскивали чердаки, бани, стога протыкали железными прутьями. Каждый день и ночь то там, то тут — выстрелы. Милиция прежде, чем лезть проверять чердак, делала несколько выстрелов, потом лезли. Видимо, самим неохота было умирать. Я спрашивал у бабушки: «Бабушка, это война?» — «Нет, сынок, это антихристы какой-то колхоз делают». Бабушка была очень божественная и умная, все, что творилось в селе, знала и дома нам рассказывала. Мужиков, которых удавалось арестовать,

отправляли под конвоем в Н. Ломов, там сколачивали команды и отправляли, куда никто не знал. Многие тайно бросали свои дома и с семьями исчезали куда глаза глядят. Мой дедушка держал племенного жеребца-тяжеловоза, водили к нему кобыл покрывать за пуд овса. Когда не было уже кого раскулачивать, активисты начали выискивать способ выпивать и мясцом закусывать. Приходит к деду один из сельсовета с запиской: «Сегодня, если не представишь ведро (роскоши не оказалось, естественно, незамедлительно забрали все имущество, самогон и барашка), будешь раскулачен!» Через четыре года он умер где-то в Иссык-Куле, добывал слюду в горах.

На 1930 год в селе оказалось около 150 брошенных изб. Вот на этой базе началась запись в колхоз. Пока завершили коллективизацию, до конца года еще семей 100 исчезло из села, побросав хозяйство. Моя мать записалась в колхоз почти первой, потому что нас было трое детей, а отец в 29 году уехал по вербовке в Курган, откуда посылал нам сухари.

В первый год колхозников заставляли сеять каждого на своих землях, а осенью весь урожай свозить побригад-но в одно место. Бригад было семь, бригадиров ставили из этих бродяг, которые назывались активистами. Потому что умные деловые мужики или разъехались или были высланы. Весь урожай, который удалось собрать, куда попало растранжирили или сдали в заготовку, а на следующий год сеять оказалось нечем. Ездили за тридевять земель за семенами — это уже государство давало ссуду. Половина полей осталась незасеянной, заросла лебедой, на «палочки»* хлеба никто не получил. Надежда была на огороды, люди запасались лебедой, даже на базаре продавали. На одном из собраний Дронов сказал, что, мол, государство, сколько могло, помогло семенами, больше брать негде, а нам еще надо посеять гектаров 50 хотя бы пшена (проса. — Авт.). А один шутник предложил: может, сразу молочную кашу сеять — ни заботы, ни дров не надо. Дронову потом растолковали, что пшено делают из проса. Так пришел 1933 год. Зиму провели кое-как, на лебеде и на картошке, ели и лузгу от проса. Весной окончательно пришел голод, люди ходили опухшие, кожа лопалась, из этих ран текла вместо крови зеленая жидкость. Из нашего

* Трудодни.

села в том году ушло из жизни 800 человек, Хоронить людей было некому. По наряду копали большую яму на кладбище и на лошадях возили мертвецов в эту яму. Собаки потом таскали по селу то руки, то ноги, то голову, а то и ребенка маленького, из этой ямы.

В тот же год, когда пошла массовая гибель людей, наши горе- руководители внезапно исчезли. Все трое как в воду канули. После люди про них сочинили стишок: «Дронов, Куприн, Батраков сделали собрание, полсела людей сгубили, на этом «до свидания». Из 600 дворов после коллективизации и 1933 года осталось в селе 200 дворов, где остались жить люди. И вот наш колхоз «Красная звезда» до конца своего существования так и не стал на ноги, пока при Брежневе его не передали со всеми потрохами в соседний совхоз «Восток».

1989 г. ИД.Тувышев

с. Солнечное, Крымская область

«Каждого крестьянина заставляют записываться в колхоз силком»

Вот сейчас происходит сплошная коллективизация и все как-то насильно! Вот у нас арестовал с/совет одного крестьянина за то, что он сказал женщине, записавшейся в колхоз: «Относила ключ и за поясом теперь не будешь носить». Сельсовет его арестовал и направил в ОГПУ, но этот крестьянин, его фамилия Кошич, записался сразу же в колхоз и его там же разом освободили из под ареста. Разве это не нажим? Почему же человека не отправить, если он заслужил. И вот когда проводился первый пленум сельсовета по коллективизации, по окончании пленума стали писать в коллектив, то к двери поставили даже сельского исполнителя, чтобы не уходил народ. Вот у нас говорят организаторы, что не записавшиеся в колхоз земли получают в 2 раза меньше и получат только пеньки, кочки, болота, гальки. И когда разделят эту землю единоличникам, то будто бы колхоз опять же ее отберет. Земли единоличникам дадут столько, чтобы они лишь с голоду не пропали. Это куда же, товарищи, лезет, нечто единоличник-крестьянин на своей родине окажется проклят? Разве он был не человек! Другие организаторы говорят,

что земля будет подчиняться колхозу. Вот сейчас озимые колхозы хотят отобрать. А ведь крестьянин своими же силами сеял эти озимые и он же стал нехозяин. И отсюда видно, что каждого крестьянина заставляют записываться в колхоз силком.

1929 г. Каменский М.И. Уральская обл., Пермский окр. Калининский р-н, дер. Чуваки

«Насилием строить то, него народ не желает...»

Прочитал книжку № 6 крестьянам о решении 15-го съезда Всесоюзной Коммунистической партии Б.А. Подгорного, где вывод о том, как мы будем развивать сельское хозяйство в ближайшие 5 лет. Тут говорится т. Сталиным и т. Молотовым, чтобы в переходе мелкого хозяйства к крупному никакого принуждения в отношении среднего крестьянства не было. Это заявил т. Молотов, целиком правильно и для настоящего момента. «Тот, кто будет в отношении среднего крестьянства применять принуждение для его перехода к крупному хозяйству, тот враг рабочих и крестьян, тот разрушитель союза рабочих и крестьян».

Как же так, что нас теперь насильно и с разными угрозами и даже с ненавистью влекут в коллектив: хочешь, не хочешь, — иди, и не показывают нам хорошего коллективного образцового хозяйства, чем мы могли бы сами заинтересоваться и полететь, как пчелы на хороший цвет.

Народ не верит красивым словам на бумаге, а покажи на деле. Мы веками вели индивидуальное сельское хозяйство, а теперь так скоро перейти на коллективное боимся, боимся разориться. Кроме того, у нас еще дикие характеры, мы при коллективном хозяйстве не помиримся, мы загрызем друг друга и все одно ничего хорошего не получится. Всякое принуждение и насилие над народом мы считаем подрыв советской власти и контрреволюция.

Великий благодетель Роберт Оуэн для бедных и рабочих Англии добровольно строил социализм и коммуну, новую гармонию и то ничего не мог сделать. Коммуна, новая гармония развалилась. А насилием строить то, чего народ не желает — ничего хорошего не получится. Все те красивые писатели, что пишут красивые статьи в

газеты о коллективизации, сами себя обманывают и тех, кто им верит.

1929 г. Клягин Ф.А.

УССР, Зиновьевский окр., Новгородский р-н, Больше-Чечелеевский с/с

«Беднота... такими действиями недовольна»

В селе Сошниково сельсовет за отказ войти в колхоз вторично подвел под индивидуальное обложение (несмотря на возвращение материалов риком*) маломощную бе-реднячку, жену бывшего красноармейца Анигинову.

В селе Б. Угренево, по заявлению гр. Тюменцовой Прасковьи, являющейся матерью красноармейца, сельсовет всячески притесняет; поздно ночью стучат в окна и кричат: «Иди в коммуну» и т.д.

В селе Карпове, Куяганского р-на, у гр. Большакова непосредственно коммуной изъято имущество с той целью, чтобы он вступил в колхоз.

Сростинский с/с** изъял все имущество: скот, хлеб в количестве 100 пуд. и сел.-хоз. инвентарь у семьи красноармейца Попова и передал все это в коммуну, между тем как семья в коммуну не вошла (ведется расследование).

В селе Алтайском местная коммуна административным путем отобрала старообрядческую церковь. Кроме того, производит выдачу кулакам продуктового хлеба, а беднякам отказывает (расследование ведется).

В селе Паутове сельсовет изъял у гр. Подляковой единственную корову, между тем как она в коммуну не записалась (сельсовету предложено возвратить).

В селе Тоурак, Куяганского р-на при раскулачивании милиционер Ярмин взял у кулака и присвоил себе доху и чайник, член с/с Башлыков взял у кулака две подушки, заведующий школой снял с ученика пимы за то, что его отец-бедняк, отказался вступить в коммуну (Ярмин приговорен к полутора годам лишения свободы, Башлыков —

* РИК — районный исполнительный комитет. ** Сельский совет.

на десять месяцев принудительных работ, а завшколой к общественному порицанию).

В селе Излап 1-й, Солтонского р-на местная партячейка и с/с довыявление и выявление кулаков проводили, как правило, без участия бедноты. Беднота заявила, что «нас местные работники к этой работе не привлекали и не спрашивали». В результате имеется ряд извращений классовой линии. Работу проводили таким порядком: сперва раскулачат, потом лишают голоса. Например, лишили голоса и раскулачили австрийца (иностранного подданного) за то, что он женат на бывшей кулачке и что ходит чисто и живет в хорошей обстановке. Несмотря на то, что райком своевременно этот факт предлагал исправить, однако этого не сделано и лишь при втором нажиме ошибка была исправлена. Или приведем такой случай. В этом же селе был лишен избирательного голоса гр. Черепанов за то, что у него имеется весьма красивый домик. Этот крестьянин, говорят, годы жил впроголодь и все строил и улучшал вид своего дома, никаких эксплуататорских признаков не имел.

Уполномоченный ОК* выслушал заявление бедноты, вопрос о раскулачивании двух вышеуказанных лиц поставил на обсуждение бедняцких собраний, где они были тщательно проверены и беднотой из кулацкой группы отведены. Беднота осталась довольна этим решением. Секретарь местной партячейки занимался мародерством, присвоил себе охотничье ружье. Хвастунов (секретарь партячейки) систематически пьянствовал и потворствовал местным кулакам. В Излапской ячейке при наличии разложившегося секретаря и отдельных членов ячейки в ячейке был полнейший зажим самокритики. Когда актив бедноты пробовал выступать с критикой, коммунисты пришивали ему ярлык «кулацкого подпевалы», чем загоняли критику в подполье.

О всех этих действиях уполномоченный ОК т. Печении узнал от бедноты на бедняцком собрании; в ячейке был выявлен правый уклон на практике, как факт; в коммуну был принят Стариков, типичный кулак, испокон веков державший батраков, злостный расхититель имущества и скота. В эту же коммуну был принят поп Колле-гов вместе с домочадцами его.

* Окружной комитет ВКП(б).

При обсуждении вопроса на бюро райкома 2 члена бюро и зав. райЗО* пустили слезу о Хвастунове, о котором стоял вопрос об исключении из партии. Решение бюро райкома в основном свелось — излапскую ячейку распустить, Хвастунова из партии исключить и некоторым даны строгие выговоры.

В селе Алтайском в оргбюро председателем является Макарьев Наум, бывший подпрапорщик и георгиевский кавалер царской армии. До фунта выгребает хлеб, ночью угоняет людей за сеном, приказывает подавать себе лошадей и т.д. Колхозники держимордой недовольны и ведут разговоры между собой такого порядка: «Не хватает у нашего Макарьева только денщика, а все остальное он имеет».

Секретарь партячейки с. Б. Угренево Проскурина во время проведения общего собрания, если кто-либо из крестьян начинает говорить, не взявши слова у председателя собрания, приказывает предсельсовета записать его фамилию, а потом мы с ним поговорим, а пока собрание проходит, Проскурина записывает человек 10— 15, а позднее читает фамилии и говорит, что «вы хотите сорвать собрание, я вам покажу, как разводить контрреволюцию»!

Беднота, конечно, такими действиями недовольна и на собрания ходить не стала, а когда один из уполномоченных округа сделал замечание Проскуриной и обещал об этом поставить в известность райком, Проскурина ему ответила: «Ты демократии не разводи» и с этим ушла. В селе Воеводском уполномоченный Бабиков на вопрос во время общего собрания: «Куда государство девает хлеб, который берет у крестьян», отвечает: «Отправили несколько миллионов заграницу» и больше никаких разъяснений не дал и того, кто остается недоволен его разъяснением, он называет бузотером.

В селе Н. Мемровка, Бийского р-на уполномоченный т. Шилов на собрании заявил так: «Кто не хочет идти в колхоз, тот против советской власти».

В селе Саивново, Бийского р-на, председатель с/с Запольский, кандидат ВКП(б) и секретарь кандидатской группы Максимов недооценивают работы с беднотой. На предложение уполномоченного райкома о созыве собра

* Районный земельный отдел.

ний и организации групп бедноты при колхозе говорят: «Совещание с беднотой — это только время проводить, надо идти в массы». В результате работа по коллективизации, по сбору семенных фондов проходит из рук вон плохо. В селе Еремино, Яминского р-на, у гр. Кудрявцева сельсовет сломал окно в помещении, взял два с половиной пуда мяса, 18 пуд. пшеницы и 3 пуд. проса. Участники обыска — член коммуны Хабаров и учитель Кикин.

1930 г. Маточкин И.М. Сибкрай, г. Бийск ОК ВКП(б)

«Для крестьянина ставят такие условия, живя в которых ты все-таки вынужден пойти в коммуну»

Пару слов в отношении коллективизации. В центре, вероятно думают, что крестьянство добровольно организуется в колхозы и коммуны, а на самом деле получается совсем обратное. Для крестьянина ставят такие условия, живя в которых ты все-таки вынужден пойти в коммуну. Если не пойдешь, то найдут маломальскую причину и выведут тебя из дому. Крестьянство и едет куда-то на произвол судьбы, каждый боится того, что его разорят. Если крестьянин во время проведения кампании выступит и скажет, что это нужно бы проводить не так, то на него смотрят, как на противника власти, в результате его лишают избирательных прав, подводят под индивидуальное обложение с.х. налогом и хлебом; многие крестьяне с десятины сдали хлеба по 100 — 120 пудов и сами остались без хлеба, потому что сдали все, что намолотили и еще приходилось покупать. Я здесь не говорю про те кулацкие хозяйства, которые чужды советской власти, но надо обратить серьезное внимание на середняков и бедноту. Мое социальное положение — середняк, двое братьев участвовали в гражданской войне на стороне красных, отец был уведен белыми, т.е. арестован и не возвратился домой, а я сам служил в Красной армии 2 года, отпускник 28 г.

1929 г. Цветухин К.Н. Литчинский р-н, с. Фоминское

«Если вы будете ходить в церковь, вам не будут давать нигде ни соли, ни керосина...»

Вы пишите, что крестьяне добровольно отказываются от церкви и идут в колхоз. Нет, это неправда, это под наседательством и угрозами. Говорят, если вы будете ходить в церковь, вам не будут давать нигде ни соли, ни керосина и никакого продукта и все ставят угрозы, повышают голоса и налагают в двойном размере продналог. Поэтому, хоть и нежелательно отречься от православной религии, но ввиду необходимости приходится отказываться не по своему желанию, а под угрозами и насилием. Не хочется умирать голодной смертью. Они задевают кольцо в губы как медведю и правят крестьянами, как в былое время крепостной зависимости, чтобы земледелец был под властью и не имел фунта хлеба и кружку воды. Ничто иное это — пришло гонение на крестьян.

1929 г. (Анонимное письмо) г. Тула

«Все крестьяне один перед другим уменьшают свое хозяйство»

Сейчас все крестьяне один перед другим уменьшают свое хозяйство, не говоря уже о кулаках. У кого было 2 лошади или 2 коровы, то делят пополам: одну продает. Спрашиваешь— почему ты продаешь? Отвечает: сегодня мой сосед индивидуалист, а завтра меня проведут и таким образом сельское хозяйство быстро уничтожается, а вместе с тем может падать промышленность. В коллектив крестьяне добровольно не пойдут, а насильно вовлечь — толку мало.

У нас в Закавказье крестьяне против коллективизации, хотя у нас и есть в соседних селах несколько коллективов, но крестьяне нагляделись на их работу: единоличники давно работу закончили, а они все возятся. И много пропало под дождем, как говорится: в большом полку нет толку. Вы своим наступлением на крестьянина и вовлечением его в колхоз только обостряете борьбу. Куда бы ни поехал, ни пошел — всюду слышишь недовольство. У нас в горах Закавказья образовалось немало бандитов из-за вашего наступления.

Поддерживаете бедноту 12 лет и она до сего дня свое хозяйство не подняла. Они привыкли: им хорошо, налогу не берут. Они говорят, для чего нам расширять хозяйство, чтобы платить налог, нам и так хорошо живется. Вы только разводите лодырей и лентяев. Сейчас крестьяне соберутся группами и только и говорят об уничтожении хозяйства.

Для чего нам работать нынче, завтра уничтожат наше хозяйство.

1929 г. Семенов В.

Армения, г. Эривань, Ново-Баязетский окр., с. Красное

«Принцип добровольности в колхозном движении не соблюдался»

Ламенский район по части перегибов и искривлений партийной линии имеет довольно солидный опыт. Прежде всего, принцип добровольности в колхозном движении не соблюдался. Вопреки директивам партии и окружных организаций было проведено принудительное обобществление не только жилых построек, но и продовольствия, дров, членских кооперативных книжек и пр. Массовая работа по укреплению колхозного движения и тщательная подготовка к переводу его к более сложным формам заменялись бюрократическим подходом без всякого учета условий и обстановки. Так, районные организации задались целью к 18 марта организовать районную коммуну.

Со стороны уполномоченных районных организаций установлены факты безобразно преступного обращения с населением, в виде арестов, издевательств, побоев. Уполномоченный Русин завязывал крестьянам глаза, связывал руки, заставлял выпить ведро воды и пр. Райисполком и райком партии встали на путь голого администрирования и не только не вели борьбы с перегибами, а наоборот, возвели эти перегибы и извращения в систему. Райисполкомом, например, была дана директива при обобществлении семматериала* производить обыски, которые поскольку они были декретированы, на

* Семенной материал, то есть зерно для посева.

шли широкое применение. В одном из сельсоветов района уполномоченный, выполняя эту директиву, организовал несколько бригад и в 2 часа ночи оцепил деревню с трех сторон. В результате найдено семенного материала 20 пудов.

В д. Вобчиках у всех хозяйств не только были произведены обыски, но и весь хлеб перевешен на ручных пудовых весах. В д. Медвежке при поисках хлеба и семенного материала искали не только в амбарах или еще где-либо, но даже и в сундуках и в горшках, чугунах и т.д., причем эти обыски производились ежедневно. Отсутствие массовой работы, подмена ее административным нажимом сказались на обобществлении семенного материала, план которого 15/Ш — выполнен только на 58 проц., в то время как недородные районы, вроде Сорокинского, план засыпки семян выполнили полностью.

Бюро Ишимского окружкома, обсудив вопрос обо всех этих безобразиях, постановил секретаря райкома партии, председателя рика и пред. райколхозсоюза* с работы снять, передав дело в контр, комиссию для привлечения их к партийной ответственности.

Кроме этого, предложено окрпрокурору расследовать все факты о перегибах, организовав совместно с окрсу-дом показательные процессы с выездами на места, привлекая виновных к строжайшей ответственности.

Некоторые уполномоченные вместо развертывания общественно-массовой работы с беднотой и широкими массами колхозников, прибегали к методам администрирования, запугивания и пр. Наиболее яркими извращениями партийной линии являются: в Кармацком сельсовете уполномоченный рика Черепанов совместно с сельсоветом обобществил весь семенной и продовольственный хлеб, не говоря уже о крупном, мелком скоте и птице не только у колхозников, но и у крестьян, не состоящих членами колхоза. Когда же последние пришли просить хлеба, им ответили: «Вы не колхозники, и хлеба вам нет». «Но ведь вы забрали у нас весь хлеб», — пытаются возразить крестьяне. Но Черепанов неумолим: «Что же, что хлеб забрали? Вступайте в колхоз, будете получать продовольствие наравне со всеми».

* Объединение колхозов на уровне района. Существовали также окружные, областные и республиканские объединения.

В Михайловском и Малышенском сельсоветах уполномоченные Сорокин и Земских организовали отряд верховых, вооруженных пиками, и произвели повальный обыск. Уполномоченный Токарев дошел до прямого издевательства над крестьянами, граничащего с контрреволюцией. Бюро райкома всех виновных в подобных головотяпствах привлекает к ответственности. Одновременно послано письмо всем ячейкам и уполномоченным о недопустимости каких-либо перегибов.

1930 г. Тихонов Уралобласть, г. Ишим, ОК ВКП(б)

«Все вышли из колхоза»

Добрый день, дедушка Калинин. Пишу тебе письмо о нашем колхозе. Сперва силой загоняли в колхоз и Соловками стращали, груды золота обещали, а потом, когда выпустил статью т. Сталин о головокружении, все вышли из колхоза. Осталось только 10 хозяйств, из них 4 бедняцких и 6 середняцких.

Нам, колхозникам нет проходу. Папу с мамой ругают за то, что записались в колхоз, а меня с братом бьют ребята, не колхозники. В колхоз не идут несознательные крестьяне и несколько бедняков из-за сахару и табаку. Нет ничего, чай пить не с чем.

Крестьяне обещают варфоломеевскую ночь и говорят, что когда будете пахать, «то будем бить — кос хватит».

Кто первый записался в колхоз — вышли и даже некоторые комсомольцы вышли. У меня сестра комсомолка, она вызывала комсомольцев на соревнование на вступление в колхоз и ее ругают, а она не выходит из колхоза.

Дедушка Калинин, обратите на это внимание, примите какие-нибудь меры. До свидания.

1930 г. Елена Вышугина, 12 лет

Ив.-Возн. обл., Рыбинский окр., дер. Заручье, колхоз «Трудовик»

2. В дни великого перелома

«Агенты ГПУ... хватают крестьян»

Агенты ГПУ, — соревнуясь между собой по количеству арестов, являются в дома середняка ночью без предъявления ордера, хватают крестьян в легких пиджачках с краюхой за пазухой и везут за 200 верст, причем десятки верст приходится ехать на лошади и в легкой одежде замерзать. Дают в сутки 100 грамм хлеба и одну ложку каши. Обрекают прямо на голодную смерть. Сидя в ИТД*, мы наблюдаем, что тут сидят 30 — 40 проц. середняков и бедняков, есть старики 60 до 90 лет и все за агитацию по 58 ст. УК.

Проверьте на факте все приговоры ГПУ Балашова за январь, февраль и март, допросите вновь осужденных и узнаете всю истину.

1930 г. (Анонимное письмо)

«Под страхом угроз»

В Проскуровском округе головотяпы так перегнули палку, что селянин в отчаянии от поголовного грабежа всего своего имущества, как живого и мертвого инвентаря, домашней утвари и разного барахла — все уничтожает. Селяне вешались (село Шеницы), напивались до бесчувствия, поджигали свои дома и гибли в огне. И нет ничего удивительного, что ночью целыми вереницами они двинулись к кордону и там на коленях умоляли их спасти от неслыханного в мире террора.

По Волковинецкому району пред. Р. К. — т. Рага своими поступками особо дискредитировал власть в весеннюю 1929 г. кампанию. Набирал в мешки земли и камней, привязывал к спинам крестьян и заставлял их носить этот груз по селу в сопровождении музыки и издевки. Теперь при ликвидации кулачества и коллективизации он крестьян, под страхом угроз конфискаций имущества, арестов и высылок старух, стариков 90 летних и вдов — загонял в коллектив.

1930 г. 25 тысячник металлист А. Зуев**

* Исправительно-трудовой дом, где заключенные использовались на различных работах внутри тюрьмы и в городе.

** Для проведения сплошной коллективизации в деревню было мобилизировано 25 тысяч рабочих и коммунистов из города. Их в то время называли 25-ти тысячниками.

«Уполномоченные... забыли решение ЦК ВКП(б) и статью тов. Сталина»

Уполномоченные от Райпарткома и Райисполкома с представителями сельской власти, не сумели создать твердый костяк и организовать партячейку в колхозе, забыли решение ЦК ВКП(б) и статью тов. Сталина о задачах строительства колхозов и пошли в погоню за 100 проц. вовлечением крестьянства в с.х. артели. Мало того, задумали создавать прямо коммуны.

Уполномоченный с местной властью заходит в хату крестьянина и спрашивает, ты почему не идешь в колхоз, а крестьянин и говорит, ведь это не обязательно, я пока подумаю. А ему и говорят, это не принудительно, но обязательно, а когда крестьянин отказывается, то они забирают у него все имущество и инвентарь (такой случай был в селе Шарких, Рокит. района, за что уполномоченный тов. Чипецкий получил от выездной сессии Окр. суда 2 года со строгой изоляцией).

Имеющийся на селе кулак проявил свою инициативу собирая на улице всевозможные группы бедняков и подкулачников, агитировали за свержение соввласти и падение колхозов. В с. Пастишка, когда явилась милиция успокоить бушевавшую толпу, где руководили кулаки, то группа кулаков, окруживши милиционера, пыталась его обезоружить крича: «Гады, бандиты, кровопийцы, сдавай сбою, а то усих постреляю». Один из кулаков ударил его лопатой и схватил за шапку, тогда последний произвел выстрел и убил кулака Ковтуна, после чего сагитированные кулачеством женщины взяли убитого и стали возить по селу крича: «Бандиты, убийцы все равно в колхоз не пойдем, советской власти осталось жить три дня».

1930 г. Е.И. Иванов, кандидат ВКП(б) Белоцерковский район

«Начали устращивать оружием...»

Мною получено письмо от бывшего красноармейца, слушателя колхозных курсов (которые я проводил), приехавшего по демобилизации из армии в деревню — в Там

бовский округ. Говоря о коллективизации у них, он пишет: «Собрали собрание. Без всякого разъяснения стали говорить, что обязательно сейчас подписывайтесь в колхоз все до одного. Но крестьянин ничего не знает и думает — а куда буду писаться? Так и не стали подписываться. Начали устращивать оружием, но все-таки подписываться никто не стал, потому что никто не знает куда. Тогда председатель сельсовета, тут же был (председатель райисполкома или секретарь райкома — непонятно Ф.З.) и еще один партиец, который пропил два казенных имения, начал грозить: «Кто не пойдет в колхоз, того поставим к реке и пулеметом перестреляем» и затем стали голосовать за колхоз; но говорили не так — «кто против колхоза», а кто «против советской власти». Конечно, против советской власти никто не пойдет. Так и постановили единогласно, а в протоколе никто своей рукой не подписывается и этот протокол послали на утверждение в окрколхозсоюз, этот протокол заверять не стал потому, что нет подписей крестьян, тогда они послали двух уполномоченных, как будто от общества, но это общество не посылало и этот протокол не показывают и стали собирать семена. Семена никто не дает, тогда они стали ломать замки и выгребать весь семенной хлеб и также собирать скотину».

Красноармеец пишет: «Прошу, дайте мне правильные сведения: можно ли насиловать крестьян в колхоз без разъяснения; под оружием — сделать колхоз — будет верным или нет...»

Таковы факты, приведенные товарищем. Я думаю, что они вполне отвечают действительности, т.к. этого товарища я знал, как активного колхозника, которому можно доверять. -

1930 г. Студент ТСХА— Зеленин

«Батрацко-бедняцкие группы... не созданы»

Батрацко-бедняцкие группы в колхозах не созданы. В Оршанском округе до сих пор не выполнены указания партии о создании батрацко-бедняцких групп.

Бешеная борьба кулачества против коллективизации требует особенного внимания к делу организации

батрачества и бедноты. Однако, в большинстве районов группы бедноты еще не организованы. Есть сведения только о том, что батрацко-бедняцкие группы организованы в двух районах: в Богуевском и Дрибинском. В Круглянском районе, где проводится сплошная коллективизация, группы батрацко-бедняцкие в колхозах еще не организованы. Вообще работа с беднотой в этом районе слаба. Некоторые районные работники даже считают организацию батрацко-бедняцких групп лишней работой.

Партийные ячейки в большинстве спят. Они увлеклись созданием количества колхозов, чтобы не отстать от других и нередко проводят коллективизацию административным порядком.

Не лучше обстоит дело с организацией бедноты и с созданием батрацко-бедняцких групп в колхозах Оршанского района. Здесь также беднота и батрачество не организованы и благодаря этому нет должного отпора кулакам, выступающим против коллективизации. В этом районе до сих пор еще некоторые партийцы тащат кулака в колхоз.

В Мошковском сельсовете в состав нового колхоза также вошли кулаки-подкулачники*. Они даже вошли в правление, стали руководить колхозом. Беднота против этого протестует и не идет в колхоз, но кулаки продолжают орудовать, а местная партийная ячейка этого не видит, бедноту не организует и отпора кулаку не дает.

Не многим лучше обстоят дела и в других районах округа. Мало того, что беднота не организуется, что не создаются батрацко-бедняцкие группы, но среди бедноты не ведется и разъяснительная работа. Кулаку не дается надлежащий отпор. Такое положение требует решительного усиления работы по организации бедноты и батрачества, беспощадного удара по правым уклонистам, срывающим коллективизацию.

1930 г. Зорский А. г. Орша, Ленинская, 9

* Подкулачники — крестьяне, которые по имущественным и иным признакам не попадали в категорию «кулаков», но по убеждениям были на стороне зажиточных мужиков.

«Раскулачивали только за то, что жили они в кирпичном домике в два окошка»

Анатолия Козлова, моего сверстника, давно нет в живых, он угас в неполные тридцать лет, так и не познав радости детства, не видя собственной молодости. Ему было пять лет, когда он уже не мог бегать у своего дворика, кушать яблоки из родительского сада, а затем учиться в школе и работать на земле. Все это было отнято в годы сталинской коллективизации и массового раскулачивания.

Я помню, как раскулачивали тетю Нюшу, Толину мать. Раскулачивали только за то, что жили они в кирпичном домике в два окошка и крытом соломой, да на огороде был садик — 12 яблонь. Во время погрома Толя страшно испугался, его парализовало.

Семью выгнали из дома, и тетя Нюша с больным Толиком и махоньким Егоркой, пока было еще тепло, жили в шалаше, но к зиме, за ненадобностью, им вернули дом, но сад сразу конфисковали и туда поставили сторожа с собакой. Мы, соседские ребятишки, часто наведывали беспомощного сверстника. Он слезно завидовал нам, когда пошли учиться в первый класс. Потом ему сделали тачку, и подросший братик Егорка подвозил его к окошкам нашей небольшой школы.

Деревня наша Скобелевка считалась глубинкой, до района 20 километров, колхозники туда ездили редко, да и не на чем было. Но слухи о презренных врагах народа и подлых вредителях доходили и к нам. Однажды в школу пришло строгое указание заклеить в учебнике по истории портрет Блюхера В.К., героя гражданской войны, маршала Советского Союза. В классе повесили плакат о неусыпной бдительности чекистов наркома Ежова. Огромные колючие рукавицы у них на руках, в которых, словно в тисках, зажаты невероятные человечки с перекошенными глазами. На душе становилось жутко и мрачно. Однако нам, школьникам, казалось, что таких страшных человечков в нашей округе, отличающейся покорностью и тишиной, не могло быть, тем более их нет в нашей деревне. Но вот однажды, мы услышали, что в районном центре Староюрьево внезапно арестовали председателя РИКа Гриднева К.И. Жена его лежала в роддоме, умерла сразу, как только узнала о страшной беде. В маленьком соседнем поселочке Маринка в разное время схватили

несколько мужиков — Никишина Иосифа, Жилина Николая, Текунева Ивана и еще кого-то. Нагрянули чекисты и в нашу деревню. Прямо за обедом взяли дядю Захара Ивановича, за что — никто не знает. Говорят, за лошадок, дескать, в колхозе совсем уморили скотину, одни ребра остались, пахать и сеять не на чем. Сын его, Ваня, тремя годами старше меня, все ждал, что вот-вот вернется его папка, да так и не дождался. Вплоть до войны. Мать и сестренка проводили его на фронт. Сын «врага народа» — Молодцов И.З. в звании офицера, храбро сражался с фашистами до победного конца.

По окончании курсов инструкторов-бухгалтеров, которые были организованы в Сухотинском интернате под Тамбовом для инвалидов Великой Отечественной войны, в августе 1947 года меня направили работать бухгалтером колхоза в соседнее село Спасское. Здесь я встретился с замечательным человеком, потомственным хлеборобом Анисиным М.Т. Он и поныне, теперь уже на опустевшей улочке, на окраине села, живет со своей доброй супругой Еленой Семеновной. Всю трудовую жизнь он отдал сельскому хозяйству, если не считать немногих лет вынужденного отходничества, да войну, которую прошел от Москвы до Будапешта.

Удостоенный боевых наград, в 1946 году фронтовик вернулся в родное село.

С раннего детства Михаил унаследовал от родителей доброту и ласку к животным, поэтому сразу же попросился на колхозную конеферму. Может еще долго бы ухаживал за лошадками Михаил Тимофеевич, но колхозники решительно захотели избрать скромного, умного и честного труженика своим бригадиром. На этом посту он проработал более двадцати лет.

Я коснулся имени этого уважаемого на селе человека не случайно: Михаил Тимофеевич один из тех, кому довелось вплотную соприкоснуться с трагическими событиями в деревне в конце двадцатых и начале тридцатых годов, жертвой которых стала многодетная семья его родителей — отца Тимофея Никитовича и матери Юлии Семеновны.

В тот страшный 1930 год, кроме старших, Константина и Михаила, у Анисиных было еще два сына — Петр и Николай, семи и одиннадцати лет, и четыре дочери. Младшей девочке Серафиме тогда шел третий годик, Анне

исполнилось четыре, Насте — 13 лет. Таня была достаточно взрослой и уже училась в Новиковском (15 верст от Спасского) педагогическом училище. Ей так хотелось стать учительницей.

Сколько было полевой земли у родителей, Михаил Тимофеевич теперь не помнит: в 1929 году он уехал на приработки в Москву к старшему брату Константину, уже работавшему там по плотницкому делу. Но знает хорошо: ни больше, ни меньше того, что полагалось крестьянам по подушному наделу*. В хозяйстве имелась одна старая лошадка да рыженький стригунок**. Ободренные новой экономической политикой, крестьяне расправили плечи, стали успешно развивать и улучшать сельское хозяйство.

Сеяли тогда в наших краях в основном рожь, пшеницу, просо и, конечно, овес. К найму рабочей силы Ани-сины никогда не прибегали, все делали сами. После обмолота хлебов положенные пуды продналога исправно отвозили на элеватор. Впрок оставалось зерна для личного потребления, на семена под будущий урожай и на фураж. В дело шли мякина, зерноотходы и солома яровая на корм скоту, озимая — на кровлю дворовых построек.

На восемь душ (Константин и Михаил отсутствовали) Анисины имели одну корову, 12 взрослых овец и десятка два кур. Глава хозяйства — Тимофей Никитович — мужик был, как говорится, трезвых правил — не пил, не курил, слыл отменным трудолюбием и смекалкой, стремился, чтобы хозяйство было не хуже других. Старики и дети жили в небольшом деревянном доме, но отличался он уютом и чистотой. Дом наполовину был покрыт железом, наполовину — соломой. В урожайный год Тимофей Никитович думал перекрыть железом остальную часть крыши.

Думал, но не пришлось. О злой участи своих родителей и малолетних сестренок и братишек Михаил узнал в Москве. Это было в лихое время для крестьянина — в тридцатом году. Семью Анисиных объявили кулацкой и подлежащей высылке.

Операцию по раскулачиванию и ссылке беззащитных людей в далекий Казахстан блестяще провел прибывший

* То есть, землей наделялся каждый член семьи, независимо от пола. До революции землей наделялись только мужчины.

** Годовалый жеребенок, которому обычно подстригают гриву.

в с. Спасское секретарь Староюрьевского РК ВКП(б) Фетисов Илья Данилович (Михаил Тимофеевич хорошо помнит этого человека: Фетисов приходился им зятем по неродной дочери Тимофея Никитовича). Во имя удержания власти и шкурной боязни быть уличенным в срыве коллективизации, Фетисов всеми фибрами стремился показать вышестоящему руководству свою преданность. Так возникала деградация личности: рождалась ненависть человека к человеку, отчуждение к близкому, родному.

Все село слышало истошные крики и плач несчастных детишек, которых в сопровождении пьяных активистов везли на повозке от родного очага в неведомый край, навстречу мукам и смерти.

В тот же год из моей бедной деревни Скобелевки ссылали семьи двух братьев, беззаветных тружеников — Павла Ивановича и Федора Ивановича Гальцевых. Вслед за ними увезли из с. Спасское семью скромного земледельца Егорова И.Д., его жену и восемь малолетних детей, стариков-родителей, но уже в другой край — в знаменитые Соловки.

Жил в селе Спасское ничем не приметный человек, Бычков Ф.К. За мягкий и добрый характер Филиппа Кирилловича в селе звали «дед Пушок». Как и многие крестьяне села в двадцатых годах, дед Пушок получил свой земельный надел, обзавелся доброй лошадкой, приобрел нехитрый инвентарь. По-крестьянски радуясь возрождающемуся хозяйству, Филипп Кириллович с недоверием смотрел на тотальное создание неведомых колхозов и, не будучи уверенным в их преимуществе перед новой экономической политикой, решил подождать, посмотреть, как там пойдут дела, по-людски ли. И жестоко поплатился.

Много раз его облагали опустошавшими налогами, а когда, наконец, взять было нечего, активисты грозились извести последнюю корову. Страшно напуганный последствиями, которые ожидают семью, ночью дед Пушок отвел буренку за 60 верст в Ряжск (есть такой небольшой городок в Рязанской области) и там продал ее. Теперь хоть на вырученные деньги можно как-то дотянуть до теплых дней. Разнюхав о дерзком поступке деда Пушка, разъяренные погромщики утром следующего дня сломали его избу, сожгли надворные постройки. А на дворе стояла поздняя осень. Четверо малых ребятишек, среди них старший брат Ваня, сгрудились вокруг больной матери и с плачем смотрели на тлеющие головешки.

Такую жуткую картину увидела Анисья Григорьевна, двоюродная сестра Филиппа Кирилловича, увела малышей и их больную мать, тетю Арину, в свою избушку — шесть аршин на пять, благо были полати* и большая русская печь. У нее самой, рано овдовевшей, к тому лихому времени было трое детей, мальчишка Ваня и две девочки. Работая в Спасском колхозе, в 1948 году я женился на младшей дочери Анисьи Григорьевны и обрел здесь постоянное жительство. Горе объединяет людей. Так и ютились в тесной избушке три зимы и три лета две горемычные семьи. От сердечных приступов и недоедания в первую же зиму умерла жена Филиппа Кирилловича, тетя Арина, а через месяц похоронили рядышком мальчика Семена.

Но одна беда не приходит, за ней жди новую. В начале весны 1931 года ворвались в хату погромщики и стали железными крючками в подполе и во дворе шарить зерно или муку, но к счастью, ничего не нашли. Муки оставалось так мало, что Анисья Григорьевна легко спрятала ее где-то в чулане. Тогда они обротали** единственную лошадку и куда-то угнали ее. Матери в то время дома не было, она ушла в поле собирать остатки прошлогодней сгнившей картошки.

К лету кончились скудные запасы продуктов, и Филипп Кириллович, попрощавшись со всеми домашними, уехал в Москву на заработки. Вскоре из Москвы стали приходить посылочки с сухарями, высушенными дедушкой из черного хлеба и перловой крупой. Жить стало легче.

Мужик есть мужик. Истосковавшаяся в большом городе по земле крестьянская душа Филиппа Кирилловича снова потянулась в деревню. На месте груды пепла и золы смазали они из глины избушку и, поблагодарив Анисью Григорьевну за приют и заботу о детях, перебрались в свое новое жилище.

Это было то время, когда в селе Спасское и в округе уже года два обживались колхозы. На скотных дворах, продуваемых насквозь ветрами, от бескормицы и плевого ухода

* Нары для спанья, устраиваемые под потолком между печью и стеной.

** Обротать лошадь — надеть на нее оброть, накинуть недоуздок или узду.

обычно к масленице пачками падали животные. Особенно рабочие лошади, подвешенные на веревках. Пухли от голода колхозники. Дед Пушок занялся старым ремеслом: искусно плел лапти. Готовые изделия в обмен на хлеб относил на районный базар, за 25 верст. В один из таких походов дед не вернулся. Ослабленный от голода, умер на дороге. В котомке у него лежала буханка черного хлеба и непроданная пара лаптей. Вот и все, что мог оставить своим детям дед Пушок.

Потом его безобидное прозвище, как бы в наследство, перешло к его старшему сыну — Ивану Филипповичу. За ратные подвиги в Великой Отечественной войне Родина отметила славного защитника высокими наградами. Вернувшись израненным, инвалидом 2-й группы в родное село, с первого дня и до последнего времени Иван Филиппович работал в животноводстве. Он удостоен медали «Ветеран труда». Вместе со своей супругой Марией Яковлевной вырастили и воспитали 11 прекрасных сыновей и дочерей. Представьте, сколько внуков теперь у них. Много. Но доброты и ласки хватает на всех.

А теперь коротко о самой жизни в колхозной деревне, и как выражались на самом деле всенародная любовь и глубокая признательность к дорогому вождю.

Когда завершилась сплошная коллективизации и в колхозах вспыхнула «зажиточная» жизнь, по деревням и селам хлынули толпы голодных и нищих просить Христа ради милостыню у таких же бедных и обездоленных людей. Под окнами саманных избушек останавливались бродячие музыканты и осипшими голосами под гармошку, обычно дуэтом — женщина и мужчина, пели вывертывающие душу песни:

Развяжите вы мне крылья, Дайте вволю полетать, Я заброшенную долю Полечу ее искать...

Пели и частушки. Среди них запомнилась такая:

Не боюсь я мороза, Не боюсь я холода, А боюсь я колхоза — Там уморят с голода.

До сих пор здешние люди вспоминают троицко-ива-новскую женщину, тетю Дусю, которая, доведенная до отчаяния, сказала однажды: «Ты, рябая вражина, небось досыта лопаешь пышки с молоком, а мы тут пожрали всю дохлую конину и лебеду». Был у нас в Скобелевке инвалид детства, зарабатывавший на хлеб ремонтом гармоней, дядя Ваня, в деревне его почему-то звали Отчаянным. Не от хорошей жизни и отнюдь не от прилива глубочайшей любви к вождю, бывало, приговаривал он: «Дорогой товарищ Сталин, плакать всех ты нас заставил».

Такова была воистину «всенародная любовь» к родному отцу, творцу счастливой жизни. Но эта любовь выражалась исподволь. Сталинисты утверждают, что коллективизация обеспечила победу в Великой Отечественной войне, ссылаясь на то, что колхозы беспрепятственно давали хлеб фронту, тогда как собственник-крестьянин не дал бы ничего. Это необоснованный поклеп на патриотические чувства многомиллионного крестьянства. В тяжелые годы войны тамбовские труженики на свои последние сбережения снарядили целую эскадрилью самолетов, собрали средства на танковую колонну. А сколько теплых вещей было связано и отправлено на передовую бойцам. Из скудных запасов муки, что граммами получали на трудодни, пекли хлеб, сушили сухари и посылали на фронт. Было бы больше, отдали бы все. Так было всегда и всюду в русской деревне!

1989 г. Л.И. Журавлев

Тамбовская обл., Старо-Юрьевский район,

с. Спасское

«Раскулачивание сопровождается действиями явно преступного характера...»

В Гладковском сельсовете колхозное строительство проводится под страхом полнейшего разорения не записывающихся в колхозы.

Представитель местной власти — предрайисполкома говорит: «Если не войдете в колхоз добровольно, то мы вас загоним силой, и тогда не пойдете — то будущей осенью и летом все равно выпотрошим, как курят».

Никакой разъяснительной работы по коллективизации не проводится и крестьянство, конечно, не пред

ставляет, что их ожидает в колхозах. На вопрос, чем же мы будем кормиться до нового урожая и чем кормить и одевать семью — бывают такие ответы: «Это дело ваше, колхоз об этом заботиться не будет».

При такой «разъяснительной» работе крестьяне боятся колхоза, как огня, заявляя: «Лучше в своей хате сдохну».

Согласие крестьян на вхождение в колхоз еще не получено, а уже даны распоряжения Мценским риком — собрать и снести в кучу весь инвентарь. В деревне Березу-евке еще осенью были отчуждены молотилки, веялки и другие машины, поставлены на берегу реки и только в конце января убраны в сарай, а до этого времени стояли всю осень под дождем и снегом. Крестьяне, видя такое «ретивое» отношение, однако, боялись говорить что либо, т.к. их стращали отправить в Соловки.

Не меньше «достижения» при раскулачивании. Раскулачиваются хозяйства, имеющие одну лошадь, одну корову, 5 шт. овец и одну свинью, тогда как ни наемного труда, ни кабальных сделок у них не было, налог платили они по 15 — 16 руб. Раскулачивание сопровождается действиями явно преступного характера (являются ночью, при составлении описи пропадают деньги, облигации займов; отобранный и описанный у крестьян скот сами же руководители раскулачиванием тайком продают и режут).

От налетов с целью раскулачивания не считаются неприкосновенными и освобожденными от налога.

1930 г. А. Миронов

Командир Московской военно-инженерной школы

«Коллективизаторы организовали десятки штабов...»

В Радиевском районе в селении Сырово коллективизаторы организовали десятки штабов, разбросанных по селу. Уклонившихся от коллективизации вызывали в штабы, гнали из одного штаба в другой, заставляли ночью идти за путевками в села, расположенные в 15-ти верстах, с требованием вернуться к рассвету обратно. Не выполнивших требование штрафовали. По предложению секретаря рай-парткома Куценко селяне были обязаны содержать штабы, снабжая птицами, яйцами, маслом. В случае отказа штабисты силой забирали продукты. В одном случае заста

2 Н.В.Тепцов В дни великого перелома

вили бедняка тащить с окраины глину для посыпки двора штаба и всякими издевательствами пытались добиться согласия для включения в колхоз. Кулачество, воспользовавшись этим, развернуло агитацию. В результате из ТСОЗ*, имевшего 900 хозяйств в один день выступило 600.

ТСОЗ накануне распада. Бюро окружкома постановило секретаря райпарткома Куценко снять, райпарткому объявлен выговор с срочным переизбранием всего райпарткома. Виновные передаются суду. Сельсовет распускается. О деятельности райисполкома начинается расследование.

1930 г.

Корреспондент газеты «Социалистическое земледелие» г. Первомайск

«Данное раскулачивание... считаем неправильным»

В феврале м-це 1930 года в нашем сельсовете производилась ликвидация кулацких хозяйств, в результате чего ликвидировано 17 домохозяев. Данное раскулачивание мы, члены сельсовета, а также и члены местного крестьянского комитета взаимопомощи со своей стороны считаем неправильным и вот по каким причинам:

Согласно указанию колхозной газеты, напечатанной от 25/11—30 г. за № 8(12), где прямо говорится, что раскулачивание производится таким образом: актив намечает хозяйства, подлежащие раскулачиванию и вносит свое постановление и передает свое постановление на утверждение пленума сельсовета, который в свою очередь, прорабатывая данный вопрос, выносит на обсуждение бат-рацко-бедняцкого собрания. По обсуждении батрацко-бед-няцким собранием выносится список лиц, подлежащих к раскулачиванию, на утверждение бедняцко-середняцкой массы, после чего уже приступает сельсовет к раскулачиванию хозяйств, утвержденных собранием.

А что происходило в действительности при раскулачивании хозяйств при П/Каменском сельсовете?

В действительности дело обстояло таким образом: уполномоченный РИКа совместно с местным активом, без всяких бы то ни было собраний бедняцко-середняцкой массы

* Товарищество по совместной обработке земли.

или заседаний членов сельсовета, приступил к раскулачиванию хозяйств, члены же сельсовета услышали от посторонних граждан, что раскулачивание уже производится и намеченные активом хозяйства выгоняются из домов. Когда один из членов с/с после уже раскулачивания 2-х или 3-х домов зашел в сельсовет узнать, почему неизвестно членам сельсовета о раскулачивании, то его выпроводили из помещения. Поэтому при раскулачивании наделалось столько ошибок, искривлений линии партии, что необходимо было бы пересмотреть списки раскулаченных вновь, ибо актив раскулачивал пристрастно: кто на кого был сердит, тот и подпадал под раскулачивание и в результате в число раскулаченных 17 домохозяев вошли середняки, которые как до революции, а также и после революции имели и обрабатывали по десятку десятин хоз.-меры, а некоторые даже и этого не имели. Наряду с этим подпадали под раскулачивание семьи красноармейцев, которые были общественными работниками. Все эти раскулаченные хозяйства со времени их возникновения никакими побочными доходами, как-то от торговли или скупки и перекупки скота и т.д. не занимались, а исключительно занимались только сельским хозяйством.

Все эти хозяйства подали заявления в Каширинский РИК о восстановлении их в правах граждан и возврате имущества еще в середине февраля месяца, но РИК почему-то до сих пор не позаботился разобрать данные заявления и сейчас материалы лежат не разобранные, а ведь подходит уже весенний сев и эти 17 хозяйств в сельском хозяйстве составили бы целую трудовую армию для увеличения посевной площади, а в настоящее время им не дано никакого имущества и они не в силах посеять хотя бы по 1 десятине на хозяйство для пропитания семейства. Что неправильно раскулачены эти хозяйства, то об этом указывают постановление колхозного собрания (протокол от III—30 г. за № 2) и постановление общего собрания от 30/Ш—30 г. за № 53, а также и постановление женского собрания от 7/TV—с.г. за № 2.

В постановлении ЦК ВКП(б) говорится — немедленно проверить списки раскулаченных хозяйств в боевом порядке, а на месте РИК понимает это постановление наоборот и вот уже 2 месяца держит без результатов все жалобы и постановления указанных собраний, не приступает к исправлению указанных перегибов.

А потому на основании изложенного, мы, члены сельсовета и ККОВ*, обращаемся во ВЦИК с просьбой предложить кому это следует немедленно приступить к исправлению перегибов и установлению вышеуказанных директив, т.к. в свою очередь мы признаем на основании постановления того же ЦК ВКП(б), что данные 17 домохоз. раскулачиванию не подлежат и раскулачивание производилось без порядка. Имелись случаи хищения кулацкого имущества.

Подписи членов сельсовета и комитета ККОВ П/Ка-менки — член с/с П. Жервяков, Борков, Савин И., Шестов, Хрипкова Ф., Трубников Д., Трифонова, Трубников Николай, Ананьев и др.

1930 г.

«Режут скот, продают имущество...»

Батрак Благов (нарезчик пил), проходил по Казанской, Пермской и Костромской и Вятской губерниям, всюду прислушивался к разговорам крестьян, все мужики враждебно относятся к сплошной коллективизации, пропивают последнюю копейку, режут скот, продают имущество, все гонят к концу. Говорят, что недолго жить на воле, власть всех заберет в свои лапы. Я думаю, надо всех крестьян разделять.

1930 г. Благов

Казань

«Пытались насилием построить социализм в деревне»

Уважаемый тов. Калинин. Меня заинтересовало несколько вопросов из статьи Центрального Комитета ВКП(б) под заглавием «О борьбе с покривлениями парт-линии в колхозном движении»**, помещенной в «Крестьянской газете» № 22.

В статье много говорится о нарушении принципа добровольности в колхозном строительстве, и действитель

* Крестьянский комитет общественной взаимопомощи. ** Так в тексте подлинника письма.

но, местная власть и в особенности выезжающие рабочие бригады, пытались насилием построить социализм в деревне. Административными мерами, запугиванием, экономическим нажимом, они насаждали колхозы. И какой же результат? Очень печальный. Колхозы, наскоро испеченные, таким образом, сейчас же начинали разваливаться и разваливаются по сие время.

У крестьян, наблюдавших насилие со стороны организаторов колхозов, создалось мнение, что советская власть хочет насилием построить социализм. От всего этого у крестьянства получились самые антисоветские настроения. Зачастую в деревне услышишь такие выражения: «Советская власть проповедует свободу для трудящихся масс, а на самом деле насилием проводит все свои мероприятия, и за всякие выступления против этих мероприятий, сажает трудящиеся массы за решетки; всюду засели одни коммунисты и правят как им нравится. В странах же гнета, где властвует капитал, все политические партии пользуются избирательными правами, даже имеют свою печать и никаких наказаний за выступления не получают». Вот такие выражения вроде этих, а иногда и гораздо худшие, можно услышать из уст нашего бедняка.

Статья ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями парт-линии в колхозном движении» нисколько мнение крестьян не изменила. Крестьяне это поняли, как оправдание ЦК ВКП(б) перед массами, что как будто ни ЦК, ни наша центральная власть, ничего не знали о том, как строится социализм в деревне. И после неудавшейся попытки добиться желаемых успехов в таком порядке, «умывает руки перед массами», слагает всю вину на организаторов колхозов на местах. И на самом деле создается вопрос: как это ЦК ВКП(б) и ЦИК СССР с начала и до конца проводимой кампании по коллективизации ex., не видело таких недопустимо грубых нарушений. Почему они это заметили лишь тогда, когда кампания в данный год почти закончилась. И если допустить такое предположение, что в самом деле наша компартия, наша советская власть, были настолько слепы, что до этого времени не замечали того, как классовые враги, примазавшиеся к партии, искривляли парт-линию, то получается такой вывод, что у нас на местах свергнут советскую власть, а в центре будут думать: «А у нас еще советская власть существует».

Теперь сама печать и факты доказывают, что совершенно нельзя верить советской печати. Несколько месяцев тому назад, наши газеты писали, что у нас стихийно растет бурный темп коллективизации, что коллективизация опережает самые смелые предположения, что планы, намеченные в центре, исходя вниз, все расширяются и когда доходит до села, то крестьянами проводится в жизнь сплошная коллективизация. А на самом деле, разве коллективизация росла стихийно? Конечно, нет. Возможно, были отдельные случаи, которые вздуты и пущены в печать.

Во многих же случаях при коллективизации применялись различные принудительные меры, о чем теперь сознается сама печать. Так же вопрос борьбы с религиозными предрассудками еще раз подтверждает, что наша центральная власть, или не видела искривлений в деревне до сего времени, или умышленно допускала таковое и еще раз доказывает, что советской печати не всегда можно верить.

Теперь возьму факты из жизни:

1) В Запольском с/с Суражского р-на, Витебского округа раскулачивание кулака Юревича, которого по существу нельзя назвать кулаком, происходило совершенно грабительным способом. Прибыли коллективщики того же сельсовета и забрали все, что таковым понравилось. А так как таковым понравилось все, то и забрали все, начиная от скота и семян и кончая старыми лаптями без всякого составления акта изъятия. Осталось лишь, что одето и обуто. Какое впечатление оставило это на крестьянские массы. К этому следует прибавить, что большая часть членов этого колхоза в 1921 — 1922 гг. состояли в белобандитских шайках и грабили мирное население. Будет ли кто привлечен за это к ответственности? Вряд ли. Центральные власти не знают об этом, а местные власти не принимают никаких мер к этому, а лишь способствуют.

2) В Пудотском с/с того же района и округа все кулаки ликвидированы, в то время как коллективизировано населения всего процентов 4—5. Есть ли такое положение о ликвидации кулачества. Вероятно, в одном Суражском р-не.

Как будут засеваться земли бывших кулацких участков, не знаю, но могу подметить, что население возмущено такими поступками местной власти и от этой земли отказываются. Кто проводит здесь работу, население не знает. Есть ли предписания сверху или же это активность местной власти.

3) По соседству с нашим с/с находится или, вернее говоря, к нему прилегает Чеснорский с/с Ус вятского р-на, Великолуцкого округа. Здесь в дер. Мелыни, при проведении собрания по коллективизации представителем Боровиковым, гражданка Коробухина Наталия была приведена в обморок недопустимо дерзким поступлением Боровикова. Таковой выскочил из-за стола и с кулаками подскочил к гр-ке Коробухиной, угрожая нанести ей удар за то, что она высказалась не по его мнению. Гр-ка упала в обморок. В протокол собрания по настоянию схода (собрания) это было занесено, но секретарь был принужден все занести под диктовку тов. Боровикова. Этим факт был искажен до неузнаваемости. Этим все и успокоилось.

4) В том же с/с Дроздовской группе отказано выдавать из кооперации промтовары и хлеб за то, что таковая не вступила в колхоз и не провела контрактацию* посевов.

И можно привести много, много примеров насилия по искажению партлинии, в особенности в нашем Витебском округе по Суражскому р-ну. Теперь, когда мы в нашей печати находим, что компартия начала вести решительную борьбу с искривлениями партлинии, мы все же не видим примеров привлечения к ответственности виновных.

Почему бы не привлечь к ответственности грабителей колхозников и других виновных в этом, или таких Боровиков. Желательно было бы ваше пояснение по этим вопросам в «Крестьянской газете».

1930 г. Ф. Янкевич

Витебский окр., Суражский р-н, Пудотский с/с, дер. Янки

«Обычный разговор с крестьянами...»

Никаких разъяснений не делали, кроме угроз. Говорили нам на сходе: «лошадей нам не нужно, будут трак

* В годы НЭПа добровольное предварительное соглашение между крестьянином и кооперативным или государственным предприятием о производстве и оплате продукции. После 1928 года контрактация стала одной из форм принудительного изъятия у единоличников и колхозников результатов их труда.

торы». Семена собрали вместе. Обычный разговор с крестьянами, это показ на дуло револьвера и на тюрьму.

Как только узнали, что насиловать крестьян никто не имеет права, то свыше 700 дворов вышло из колхоза.

1930 г. Алборов

Северо-Осет. Авт. обл., п. Ардон, Темирболот.

«Просим передать тов. Сталину»

Настоящее наше письмо просим передать тов. Сталину. Мы просим его прекратить враждебность между народом, не принуждать административно в колхозы. Получается, что за свой труд заработали кнут. Такая программа в корне неправильна. Надо дать всем сильный труд и тогда видно будет, как года через три изменится положение в России, а если будет продолжаться по-прежнему, то лучше голову на плаху. Гибель будет верная, безвозвратная, не останется ни кола, ни двора и все, как в огне, сгорит. Попросите центральную власть, пусть она не доверяет чужим речам, а лучше верит своим очам. В колхозе огромный развал и убыток, а что будет тогда, когда урожай получится плохой, будет полнейший крах. Мы люди все видим, как было тогда и что делается в настоящее время, а потому и просим вас от имени батраков Бережковского колхоза приезжайте кто-нибудь из порядочных людей и расспросите по колхозам каково положение дел. Сейчас уже мясо стоит 1 рубль фунт, которое мы все время ели за 25 — 30 коп., а что же будет дальше. Если колхозы еще просуществуют 2 — 3 года, мы вполне уверены, что останемся голодные и холодные. В прежних артелях и торговых товариществах, которые существовали до войны, люди собирались деловые и знали друг друга, но и тогда дело редко выходило как нужно.

Будьте добры, пришлите человека в полном возрасте и хозяйственника, который бы мог разобрать всякое дело.

1930 г.

Нижне-Волжский край, Николаевский р-н, Колхоз «Буденновец» (Анонимное письмо)

«И пошла борьба с кулачеством, как со злейшим врагом народа»

В 1929 году ЦК ВКП(б) направил на село двадцать пять тысяч коммунистов на создание колхозов. К нам на село прибыл двадцатипятитысячник Бодалов. И пошли строчиться списки бедноты и середняков о вступлении в колхоз, а зажиточных объявили кулаками. И пошла борьба с кулачеством, как со злейшим врагом народа. Беднота хотя не охотно, но пошла в колхоз, а середняцким пришлось больше заниматься разъяснением и уговаривать. Не хотели лошадей, инвентарь свозить на колхозный двор, несмотря, что земля уже была конфискована. Появились члены партии, комсомольцы и активисты из бедноты, группами в ночное время, к кулаку заходили во двор, открывали сараи, выводили лошадей, запрягали в брички и кулака вместе с его семьей сажали в брички, некоторые из испуга даже не могли с собой захватить продовольствие, хотя бы на неделю или две. И несмотря на декабрьские морозы 10 — 15 градусов их вывозили в город Армавир, за семь километров, где уже стояли товарные красные вагоны. Не теплушки, а телятники, в которых не было печек. На погрузочной площадке и когда кулаков сгружали, и возвращались с подводами конвоиры, то подводы ставили в хоздворы колхоза. Которое село было разбито побригадно — на утро следующего дня шли как хозяева, все тащили: инвентарь, скот, зерно. Все было забрано и все было стаскано в одну кучу: плуги, буккаря*, сеялки. Все было сложено под открытом небом. А как началась весна приехали ветеринарные врачи проверять лошадей. Чем ни лучше лошадь, то ее признавали больной сапом и уничтожали. Признавали очень заразной болезнью, что не разрешали снимать шкуру.

1989 г. И. Верегайченко

Краснодарский край, с. Вольное

«Провести район сплошной коллективизации...»

Дорогому товарищу председателю В ЦИК Михаилу Ивановичу Калинину.

* Буккер — сельскохозяйственное орудие.

Первым долгом шлю вам горячий рабоче-крестьянский привет, а затем сообщаю вам о творившихся безобразиях в нашей деревне. Я сюда приехал только сегодня 28 марта с.г. и решил написать вам, что происходит у нас в с. Токмаке, Заинской волости, Челнинского кантона* Татарской АССР.

У нас нынче осенью было намечено провести район сплошной коллективизации и изжитие кулака, как класса. Наши местные власти взялись за это дело с таким жаром, что крестьянину стало невтерпеж. Крестьяне как бедняки, так и середняки стали бросать свои хозяйства и уезжать кто куда попало, так как жить дома никто не находил нужным, потому что крестьянин хоть и бедняк, но как мелкий собственник привык к единоличному хозяйству, привык считать имеющуюся у него лошадь или корову своей. Но наши сельсоветчики, как мне кажется, не допоняли и не разобрали, что такое сплошная коллективизация и как она должна проводиться. Начали собирать собрания, уговаривать граждан крестьян записаться в колхоз, правда, после чего записалось несколько человек, передовых и более активных крестьян, так приблизительно человек 15, в том числе и я. Наши сельсоветчики этим не удовлетворились, разделившись по районам начали обходить граждан подворно и тех, кто не записался в колхоз начали запугивать, что, мол, если только не запишешься, то тебя лишим земли и голоса, если крестьянин середняк, а если бедняк, то, мол, выселим на плохую землю, а скот который имеется тоже отберем. Граждане, конечно, боясь того и другого, нехотя, кое-как стали записываться. И месяца через два наше село было коллективизировано на 100 процентов за исключением лишенцев.

Затем наши просители принялись за раскулачивание. У нас в селе имелся всего на всего один кулак, бывший торговец Киселев Павел Егорович, которого надо будто так или иначе изжить, как класс. Но сельсовет на этом не успокоился, так как делать было больше нечего, стали придумывать кого бы еще раскулачить, и нашли. Киселева Кузьму Ксенофонтовича по имущественному состоянию надо сказать все-таки крепкий середняк, но не кулак и не эксплуататор, имел две лошади, корову и штук 5 овец и кирпичный дом, который он наживал не

* Административно-территориальная единица типа уезда.

спавши ночей и не покладая рук работал, благодаря чего лишился зрения. Макарова Василия — середняк, имеет одну лошадь, корову и несколько овец, тоже трудовик. Киселева Сергея Ивановича за то, что тот в 1905 г., будучи матросом в старой армии участвовал в восстании против быв. тогда эксплуататоров царской власти, был поражен в правах царским правительством навсегда. Прибыв из армии, Киселев года два занимался бакалейной торговлей, приблизительно рублей на сто. Затем Милоч-кина Афанасия — маломощного середняка за то, что Милочкин как верующий и религиозный и когда-то служил жандармом месяца два. Этого раскулачили, посадили в тюрьму, якобы, Милочкин своей молитвой мешает ходу коллективизации.

Кончив с вышеуказанными гражданами, сельсовету опять стало скучно сидеть без дела. Стали придумывать еще кого бы найти и опять нашли Логинова Андрея — Логинова Павла, Логинову Авдотью, Макарова Андриа-на, Малькова Николая, Степанова Матвея, Малькова Леонтия, Бушурова Ивана, Логинова Александра, и наконец, Киселеву Екатерину и ряд других граждан, а всего в количестве 20 домов. Все без исключения маломощные середняки и бедняки. Прошлое этих граждан — Логинов А. — середняк, Л.П. — тоже, Макаров А. — тоже, Мальков Н. держал раньше земскую ямщину*. Мальков Л. его сын, Степанов М. лет 15 тому назад имел обдирку, т.е. конную крупорушку. Бушуров Иван, раньше его отец был бедняк, Логинов Алекс, сын середняка и т.д. Все эти раскулаченные или престарелые старики, как Мальков Н. или имеют по целой дюжине детей и даже больше, как Логинов П. девять штук и Макаров А. — семь.

Дорогой товарищ Михаил Иванович, прошу вас, будьте добры, ответьте мне на это письмо: правильно ли поступает наш сельсовет, не искривляет ли линию партии и правительства и кто тут виноват?

1930 г.

Письмо от рабочего Энергостроя со станции Губачи, Пермской ж.д. Волкова Трифона Сергеевича

* Ямщина — заниматься промыслом ямщика, возить почту.

«Уважаемый т. Сталин!»

Уважаемый т. Сталин! В «Крестьянской газете» 17 — 18 была напечатана ваша статья «Головокружение от успехов», в которой вы указывали на некоторые ненормальности и перегибы в организации колхозов. К сожалению, эти перегибы, пожалуй, наблюдаются и в нашей местности. В районе нашего Турмодеевского с/с Ермашинского р-на Рязанского округа, в настоящее время организована коммуна. Устав принят, подписан и наверное, где-то уже утвержден. Одним словом, организация наша считается законно оформленной. Но спрашивается, как и каким путем организована эта коммуна и насколько она крепка. Организовалась она не по добровольному желанию членов, а вернее по желанию и настойчивости организаторов и находится сейчас, пожалуй, в шатком положении.

Организатором коммуны был некто т. Усанов, член ячейки и член Бедишевской коммуны, который на собрании в своем докладе сказал, что по плану рика у нас намечена коммуна, а план это есть святыня и его во что бы то ни стало нужно выполнить. Никакие доводы и возражения об организации т-ва или артели к обсуждению почти не принимались, а вот вам коммуна и больше ничего. Сейчас же было приступлено к записи в члены коммуны, записалось 6—7 человек. Затем был сделан подворный обход. Бригада была составлена из местного актива под руководством т. Усанова и другого члена Бедишевской же коммуны т. Колбасова. При обходе, кроме мер убеждения, подчас применялись и меры некоторого запугивания, как например, лишение получения товаров из кооперации, выполнение непосильного семфонда, а если запишешься, то ты, мол, как бедняк — освобождаешься, а после заставили выполнять и бедняка, были случаи, пожалуй, писали и против согласия, записали и ладно. От записавшихся бралась подписка, что он вступает в члены Бедишевской коммуны (существует около 2 лет сейчас около 35 членов), куда и передает все свое имущество, что явилось также некоторым обманом, так как на собрании говорилось об организации самостоятельной коммуны.

Записавшихся оказалось все-таки немного. Началось применение мер раскулачивания, после чего запись пошла успешнее. В конце концов так или иначе, но все-таки большая часть населения оказалась в коммуне. После чего

как будто наступает некоторое спокойствие, созывается собрание, зачитывается устав коммуны, есть случаи возражения, мы, мол, хотим артель, но получается ответ: «Нельзя!» Устав принимается голосованием: «Кто против?» (Молчание). «Против нет?» (Молчание). «Значит — принимаем». Намеченные учредители и уполномоченные также принимаются и выходит, что дело сделано, коммуна организована. Но получилось другое — опять волна, народ хлынул с заявлениями о выписке из коммуны. Заявления принимались, а потом к этим гражданам шли бригадиры и предлагали заявления брать обратно, если же не берешь, то сейчас же отбираем у тебя скот, некоторые отказывались и у них скот отбирался, хотя и без согласия на то хозяина, подчас доходило и до толчков, а на плач не обращалось внимания. Были такие активисты из бригады, которые говорили: умру, а скот возьму. Скот брали и у бедняков. Возражение против этого принималось за срыв кампании и приходилось молчать.

Собранием обсуждался вопрос об объединении скота, большинство высказывалось за оставление до весны, за неимением подходящих помещений, но опять хотя и молчанием, но было постановлено к объединению приступить, по возможности, немедленно. Были подысканы простые крестьянские дворы, на которых и поставили по 5 — 7 — 10 лошадей. Некоторые граждане приводили лошадей сами, у которых брали, а были и такие случаи, что останавливали на дороге, хозяина ссаживали, а лошадь заводили на объединенный двор.

Коммуна наша организована в районе 2 сельсоветов, прошло уже порядочно времени, но работы никакой не проводится. Новое правление еще не переизбрано, а старое, т.е. Бедишевское тоже, по-видимому, охватить всего не может и дело стоит, стоят лошади, люди сидят. Район наш, пожалуй, не богатый, овса для лошадей мало, а завоза нет, есть опасения, что на весну лошадей кормить будет нечем. Но так или иначе народ уж как будто примирился и ждал только что будет. Теперь же после вашей, т. Сталин, статьи опять заволновался народ и волнение это грозит чуть ли не срывом. Главным образом недовольство высказывается на неправильный, обманный и принудительный подход.

Тов. Сталин, если найдете возможным, то прошу вас дать ответ: «Можем ли мы теперь из коммуны, на что как

мне известно, согласны все, даже и выходцы из коммуны и еще не записавшиеся, которая пока числится только еще на бумаге — сделать артель. Правильны ли действия организаторов в отношении навязывания того или иного вида колхоза и законный ли был отбор скота в неделимый фонд коммуны у подавших заявления о выходе из коммуны, в которой они, кроме записи, участия никакого не принимали».

1930 г. Д.Ф.

Рязанский окр.

«Будем выходить из колхоза...»

Индивидуал говорит колхознику, какая тебе польза быть в колхозе. На рынок ты не можешь повезти своего продукта, потому что ты не хозяин ему. Кооперативы тебя не снабжают промтоварами, по спекулянтским ценам ты купить не сможешь, т.е. платить за сапоги 100 руб., за рубашку 15 руб., за плохой пиджак 50 руб. и т.д. И вот я живу своим хозяйством, т.е. индивидуал, везу на базар пшеничную муку, продаю 16—18 руб. пуд, ячневую 7 — 8 руб. пуд, овес 5 — 6 руб. пуд, яички 2 р. 50 коп. за десяток, масло слив. 6—7 руб. фунт, подсолнечное масло литр— 10 руб., курица 8 руб. шт., арбузы, помидоры и всякую дрянь, и за каждый базар везу 200 — 300 — 400 — 500 руб. и мне, говорит индивидуал — не страшно платить за сапоги по 100 руб. — так и за прочие веши, а колхозник тогда думает: а правда ведь, что ему живется лучше. И тогда задают колхозники рабочему ряд вопросов на эту тему: если, мол, нас не будут снабжать кооперативы всем необходимым, потому что мы, колхозники, свой хлебофураж и остальные все продукты сдаем государственным организациям по твердым ценам, а в кооперации нет ничего из промтоваров, а на вольном рынке купить не можем, то мы, наверное будем выходить из колхоза, из артелей и из коммун. И такое настроение и у других колхозников — верных партийцев. Пока другого оружия для этой борьбы нет, кроме обещаний в дальнейшем и агитации за лучшие блага в будущем. Хлеба в поле еще много неубра-ног Колхозники уборку делают очень неохотно и нежелательно. Рабочие и служащие других учреждений в дни от

дыха идут к ним на помощь по уборке хлеба, подгоняют колхозников, и они даже недовольны на эту помощь. Хлеба в степи много погибло.

1931 г. Селькор Пунев

«Дали б нам свободу... засыпали государство зерном»

Крестьяне все, как один, говорят: дали б нам свободу, мы засеяли б всю землю и засыпали государство зерном. Что это за политика хулиганская: заходят в квартиру человек 7 ночью крестьянину и забирают все под предлогом: ты кулак. Это партийные разбойники. У нас растут самоубийства каждый день, проституция цветет. И вы думаете после такого издевательства вам не «отблагодарят» крестьяне?

1930 г. Крестьянин Старобельского района

Ковалев

«Я не против колхозов, но только пусть строятся без помощи ГПУ...»

Когда-то был переворот земной коры и остались жить более сильные, приспособившиеся люди. Так и теперь в СССР останутся только самые стойкие, крепкие. Говорят, надо переживать, надо быть сознательным, но переживать нет уже сил. В СССР все стало историческим, все стало рекордным и люди должны быть рекордными; исторические лапти — стоят 5 руб., исторический хлеб — 18 руб. пуд, молоко — 2 р. 50 к. четверть*, яйцо — 30 коп. — 35 коп. до 40 коп. штука. Пара сапог валеных — 100 и 125 руб. Керосина первого сорта — пол-литра на неделю и обязательно в очереди — этот спутник новой жизни. Даже письмо написать не на чем. Жизнь стала невиданной на земной коре. За границей всего много, но там нет работы, а у нас кроме работы ничего нет. Я по найму работаю 30 лет, но никогда, нигде за свою свободу так еще не боялся, как теперь. Скажи спички плохи и в ГПУ тащат, —

* Большая стеклянная бутыль.

говорят кулацкая агитация. Читать был любитель, но теперь бросил выписывать газету. В руки редко беру писателей, раскулачили газеты, стали они все как одна и все одно и одно: выполнили и перевыполнили план, все идут успешно, а в общем осталось одно терпенье.

Когда это и где было, чтобы крестьянин не интересовался землей, а вот сейчас бросают всё и бегут кто куда. В программу не входит, чтобы крестьянин имел 2—3 коровы, даже крыльца у дома выкрасить нельзя. Будь бедняком, все идите в колхоз, а в колхозе осталось нескошен-ной травы 12 дес, клевера, вика и т.д. Нет, товарищи, жизнь так не построить. Всякое правительство умнее своего народа, написал, исполняй, не рассуждай, а у нас арестовывается людей пока что больше, чем при всех царях и временах. Люди поделены на 20 сортов. Вот я и стал чуждый элемент— враг народа. Нет я не был им и не буду, будущее покажет, кто прав.

У нас говори только за, а против нельзя. Я не против колхозов, но только пусть строятся без помощи ГПУ, тогда не будет заносить снегом покос.

Чтобы понять все кругом происходившее, надо быть большевиком. В газете пишут, что положение нашего рабочего улучшается со дня на день, вот и думаешь, да что, живу ли я? Питание товарищей рабочих — хлеб и вода и не досыта и чай без сахару, и в квартире волков морозить. Позабыли даже какая есть селедка.

Наконец, стало понятно, что все не для нас. Нам, чем скорее помереть, тем лучше. Ото всех достижений сидим с лучиной и на воде, и без мыла и табаку. Все стало мелочью, человек тоже.

Я, товарищи, не враг никому, а только пишу с голоду. Хотя сказано, что не единым хлебом человек живет. Но пишу потому, что наболело, изголодался. Я не виноват, что голод не могу переносить и смерть стала не страшна, все равно не сегодня, завтра. Баню истопить нечем стало, поезда ходят 5—6 верст в час, а послушаешь, все везде обещают перевыполнить, выносят везде встречные*, потом прорыв, нетрудно догадаться кто этого хочет. Все делается завами да предами, а кто против — выгоняют его. Ну

* Речь идет о встречном плане. Так называли планы , которые принимали рабочие коллективы по собственной инициативе. Как правило, они превышали задания вышестоящей инстанции.

поэтому и молча принимается и молча не выполняется. Всех тащат учиться, а топить нечем и обуть нечего. Я вот хотя и немного учен, но не рад и этому, меньше знать, крепче спать. У нас надо знать и думать только согласно законам, т.е. быть автоматом. Одно горе от знаний. У нас книги и газеты издает одна компартия. Она только знает, что человеку нужно ее. Если бы Карлу Марксу дать 20 — 30 ф. муки на месяц и в столовой 30 коп. обед и более ничего, наверное другое бы запел. За это писание меня наверное в 12 ч. ночи потащат в ГПУ, но я и так помираю. Прощайте.

1930 г. Н. Коренин г. Нерехта, 1-я Сапожная, артель им. Ленина

«Мы это насилием не считаем...»

Уважаемый ЦИК, мы, крестьяне с. Мягкова, Александровского района, и округа — Кошелев Д.А. и Кириллов М.М., обращаемся к Вам за разъяснением. В настоящее время идет колхозное строительство. Наше Мягково и все ближайшие деревни вступили в колхоз. Это был результат усиленной разъяснительной работы. Но, когда крестьяне уже вступили в колхоз, появилась статья Сталина, где говорилось, что «силой в колхозы гнать нельзя». После этого колхозы стали разваливаться. Крестьяне говорят, что «нас гнали в колхоз насильно», но мы это насилием не считаем, потому что по 5 раз в каждую деревню выезжали представители с разъяснением о колхозе. Когда при-езжали-зем. работники, составляли проекты землеустройства и колхозам нарезали ближние земли, а кулацко-за-житочную часть сажали на неосвоенную землю — то будто бы этого крестьяне побоялись и пошли в колхоз. Но это не насилие, а только соблюдение классовой линии.

Первыми начали выходить из колхозов и стали агитировать за выход, рабочие, проживающие на фабриках и на заводах, у которых в деревне имеется сельское хозяйство. Они создали путем своих заработков крепкое хозяйство и живут лучше крестьян, которые не имеют побочных заработков. Ясно, что таким крестьянам-рабочим колхозное строительство не в пользу, потому что они и так живут хорошо, а в нашей местности таковых много.

Теперь нужно сказать, как жить тем крестьянам-активистам, которые остались в колхозе? Жить очень трудно. Над ними устраивают разные насмешки, говорят, что колхозники грабители, что они забрали в колхоз все раскулаченное имущество и что скоро все это имущество отдадут кулакам обратно и их скоро введут в свои дома, а бедняков выселят. Все это утверждают не колхозники. Нас это очень возмущает, нам кажется, что в настоящее время ослабла советская дисциплина. Если после статьи т. Сталина посмотреть с чем остались наши низовые советы и как им работать, то увидим, что работать таковым стало невозможно и проводить то или иное мероприятие очень трудно. Что не скажет советская власть крестьяне одно говорят, что «т. Сталин писал никаких насилий быть не может и мы не хотим». К примеру, сейчас контрактация посевов, молока и т.п. проходит очень слабо. Везде и всюду спекулируют статьей Сталина, а наши низовые советы в настоящее время не знают, что делать, как проводить то или иное мероприятие Советской власти. Колхозы все распадаются. Крестьяне, вышедшие из колхоза ведут борьбу против колхозного строительства.

Мы хотим дать ЦИК свое предложение — предоставить колхозам все преимущества. Предоставлять колхозам работы, если имеется свободная рабочая сила, принять меры к рабочим, каковые связаны с крестьянством, чтобы таковые вступали в колхозы.

Мы надеемся, что ЦИК прочтет наше письмо.

Мы думаем, что это письмо не первое и не последнее, мы думаем, что все крестьяне-активисты пишут такие письма и изо всех таких писем наш ЦИК выработает свой твердый закон, где скажет «все в колхозы и окончательная победа над кулаком».

1931г. С товарищеским приветом

кр-не села Мягкова Александровского р-на и округа Кошелев Дмитрий Андреевич и Кириллов Матвей Михайлович

«Посевы все позаросли...»

Уважаемый т. Калинин! Я Вам хотел описать все то, что творится в нашей станице. Я член ВЛКСМ с 1923 года

и всегда приходится агитировать за построение колхозного строительства нашей страны, но я вижу, что в нашей станице проводятся эти мероприятия неверно. Во-первых, насильно загоняют в колхоз крестьян. Насилие заключается в том, что невошедшим в колхоз крестьянам объявляют бойкот: в кооперации ничего не дают. Есть много крестьян бедняков и середняков, которые не вошли в колхоз, и им в кооперации даже керосину не дают; говорят идите в колхоз и тогда все получите, а если не идете в колхоз, то мы вас все равно заставим идти в колхоз, а иначе все будете в Соловках, как вредный элемент. Бывали случаи, что если какой-либо крестьянин станет просить объяснить ему, что из себя представляет колхоз, то его за это зачастую подвергали арестам и судебным процессам, а то бывало, вызывает к себе уполномоченный ОГПУ тов. Шмиль и дает тому или иному крестьянину угрозы арестами. Крестьянину приходится идти в колхоз, не зная задач коллективного хозяйства.

И вот результаты. Сейчас посеянные посевы все позаросли, все, можно сказать, пропало, т.к. ни один крестьянин не идет полоть и теперь приходится останавливать заводы лесопильные и прекращать вывозку леса. Что делается сейчас я сам не понимаю. Все учреждения закрыли, кооперацию тоже, лесные заводы стоят и наполовину приостановили нефтяные промысла. Всех рабочих и служащих погнали полоть. Кроме того, взяли с концлагеря выселенных кулаков и их тоже погнали всех полоть. Получилась неразбериха: эти же кулаки над нами смеются и говорят: «Все равно без нас не обошлись колхозы, но мы им наработаем», и во время полки тяпками рубили все подряд и траву и кукурузу, так что после полки на ниве ничего не осталось.

Уполномоченный ОГПУ тов. Шмиль остался за секретаря р.к. ВКП(б), дал по всему району письменное распоряжение прекратить всякие лесовывозки на пять дней и мобилизовать все население для полки. Если нужно, то всех погнать винтовкой. Я как комсомолец считаю такой поступок со стороны наших руководителей никуда не годится и прошу дать на это письмо объяснение: верно ли это или нет?

1930 г. С.К.

Майкопский окр., Апшеронский р-н, станица Апшеронская

«Везде подрыв советской власти...»

Крестьяне не хотят идти в артель потому, что высылали людей на Соловки. Народ заявляет: что ссылайте нас всех, а сами стройте коллектив. Мы воевали за землю, отвоевали ее у помещиков, а теперь вы на место помещиков, если и забрали землю, нам не даете и сами ей дела не дадите. Попри-сылали рабочих к нам для проведения коллективизации, они по ночам запрягают лошадей и ездят к бабам, режут стельных коров, в общем везде подрыв советской власти, бюрократизм. Взяли в руки власть и мучают людей, чтобы народ восстал и это будет в скором времени.

1930 г. Каменев Москва

«Отвечает колхозник единоличнику»

Когда мужика оставили без хлеба и без скотины, то уже остальные говорят — надо идти в колхоз, а то и нас ограбят. И вот под этим страхом начинают новые колхозы организовывать. Единоличник начинает говорить с колхозником, опрашивает про всю его жизнь колхозника, как живется в колхозе, а колхозник ему говорит, что я живу не в колхозе, а в батраках у помещика, и входить всем в колхозы не советую, потому что мы сами хотим выходить. Вот что отвечает колхозник единоличнику. А отчего же это там зависит. По-моему, от того, что мы не на основе добровольности создаем колхозы.

1931 г. Загодин

Уральская область, Курьинский район,

Ирбито-Вершинский сельсовет

«Дайте им свободную конкуренцию...»

Не тяните на аркане крестьян в колхозы, а оставьте их на местах не тронутыми, дайте им свободную конкуренцию, обложите их подесятинно-натуральным налогом, но отнимите у них наемный труд, спекуляцию и побочный заработок. Такими рамками вы безболезненно убьете

кулака как класса в течение 2 — 3 лет. Настоящее колхозное движение за 3 месяца по БССР дало убытков свыше 3 млн. Настоящее колхозное движение только на руку нашим вековым врагам.

Товарищи, если вы откажетесь от этого плана, то мы откажемся от вас.

1930 г. (Анонимное письмо)

«Принудительным порядком, запугиванием...»

В Гороховецком районе коллективизирование крестьянских хозяйств проходило принудительным порядком, запугиванием, лишением крестьян и получением товаров из кооперации, отбором скота и недачей земли. Успехи коллективизации деревень Великовского с/с на 1 .III превзошли все ожидания. Крестьянское хозяйство 16 деревень почти на все 100 проц. было коллективизировано. Контрактация молока особенно прошла «успешно». Крестьянские коровы поголовно все «законтрактованы»: 20 — 30 пуд. с коровы молока даешь и ваших нет! Разговоров было мало. Не считались с семьями и количеством молочного скота в хозяйстве. Руководители этим делом подводили всех под одну рубрику. Пред. Великовского с/с Балдин, а вместе с ним ж.д. яч. ст. Гороховец почивали на лаврах...

Деревни Великовского с/с пошли выписываться из колхозов. Чем объясняется эта быстрая перемена декорации, почему крестьяне побегли из колхозов. Вот, что рассказывают крестьяне из деревень Картаганова, Семенов-ки, Светильного и Лучинки: «Нас в колхоз заставляли записываться принудительным порядком. Кто не пойдет в колхоз, тот будет лишен получения товаров из кооперации. Запугивали, что могут отобрать скот и не дать земли. Пред. с/с комсомолец Ю. Балдин краток в речах: «Кто не пойдет в колхоз, тот против советской власти». Комсомольская организация при ст.. Гороховец, говорит, что у него вошла в привычку фраза: «Молчать, а то арестую». Весь район дрожит от его угроз. Пойдешь в с/с за справкой и там один ответ: «Мне некогда, выкатывайся и точка!» Он чувствует себя диктатором в районе.

Что запугивает крестьян, записавшихся в колхоз. Приближается время к весеннему севу, а в колхозах нет пла-

3. В дни великого перелома

нов, нет организаторов работ, которые бы занимались этим делом. Крестьяне не знают, как они будут работать и кто будет работать. Мужская рабочая сила почти вся находится в городе при фабриках и заводах. Председатель с/с и агроном г. Гороховца не сумели организовать основную массу крестьянства и закрепить рабочую силу за колхозом. Надо было закрепить основную часть крестьянства за колхозом, а лишнюю рабочую силу, перешедшую в пролетариат, совершенно отколоть от деревни, тем самым выявить реальных работников колхоза и возможности дохода от имеющейся земельной площади.

Они мыслили заведомо включить всех рабочих в колхоз с установкой 50% заработка рабочего, хотя бы его семья жила в городе. Для покрытия дефицита колхоза деревенские работники предполагали путем отчисления 50% заработка всех рабочих, находящихся в отъезде, исправлять прорывы, которые будут иметь место в колхозах. По деревням создалось мелкое делячество, крестьяне были восстановлены одни против других. В деревнях началось брожение, стали искать кулаков, а они превратились в бедняков или середняков, крепко прилегли к колхозу, их и не заметишь. В кулаки попадают середняки, а порой и беднота лишь только потому, что, в каком-либо хозяйстве имеется 2 — 3 сына на заработках. Про кулаков каждый толкует по своему, а этим самым разваливает начало организации колхозов. Колхоз можно построить в любой деревне данного района бездефицитно, если правильно учесть культуру посева. Ряд деревень можно перевести на скотоводничество и молочное хозяйство, т.к. большая часть деревень находится с заливными лугами. Нужно немедленно принять меры, наверстать упущенное время в подготовке к весеннему севу. Остались недели до весеннего сева. Колхозы к этому севу, к коллективной обработке не подготовлены. Это видно потому что из деревень группами приходят выписываться из колхозов и говорят, что никакого планирования у них в деревнях не сделано. Ни в одной деревне правление колхозов к работе не приступило.

Надо немедленно приступить к поправке наделанных ошибок. Председателя райсовета снять с работы. Колхозное движение, проведенное по деревням, нужно немедленно принять меры закрепить. Окр. Владимирской парторганизации нужно проверить руководство Гороховецкого РК по коллективизации и также провести кое-какую перегруппировку. Нужно немедленно выявить подлинное

лицо бедняков, середняков деревни, создать основное ядро крестьян в любом колхозе и через ударную разъяснительную работу добиваться прямого подхода к добровольному втягиванию в трудовые артели крестьян. С данным вопросом медлить нельзя, чем скорее он будет разрешен, тем скорее достигнем успехом в деле коллективизации.

1930 г. Шалимов Ф.Д. член ВКП(б) Нижегородский край, г. Балахна, Нигрэс

«Актив бьет тревогу...»

Статью тов. Сталина о том, что не насильно должны идти в колхоз, а по желанию своему читают и говорят, да, идти в колхоз, говорили, мы должны обязательно, а выходит, по желанию. И каждый день стали поступать заявления о выбытии из коммуны. Весь ломается посевной план. Если таким темпом будет это идти, то к хорошему не приведет. Кругом в колхозах актив бьет тревогу, что делать.

1930 г. Коровниченко Л.

Веловолостное п.о., коммуна «Заря»

«Кто не пойдет а колхоз, того к стенке поставим»

В Ново-Шмидтовке партиец Алексик заявил, что кто не пойдет в колхоз, того к стенке поставим. В Ново-Одесском районе в момент раскулачивания чуть не все середняки хлынули в колхозы потому, что им заявляли партийцы: «Не пойдешь в СОЗ — будешь раскулачен». В дер. Малиновке неправильно раскулачено из 82 хозяйств — 37, в Новой Одессе из 84 — 39 и т.д. Характерно, что среди раскулаченных в Ново-Одесском районе 45 проц. середняков. Когда местная газета сигнализировала об этом, райпартком вместо того, чтобы исправить свое головотяпство на заседании бюро постановил: «Заметка льет воду на кулачество, это возмутительный поклеп на руководящие организации района».

1930 г. Кинаш С. г. Николаев

«Усиленная кампания по сплошной коллективизации»

Приблизительно с начала декабря 1929 г. по всей территории Сочинского района началась усиленная кампания по сплошной коллективизации. Все признанное хоть сколько-нибудь годным для этой работы, было брошено в деревни для проведения собраний и других работ. Собрания созывались несколько раз в неделю и выступавшие с разъяснением о преимуществах коллективного труда и жизни не скупились на обещания, не останавливаясь перед раскулачиванием и ссылкой на Соловки и Дальний Север отказавшихся вступить в колхоз. Если кто пытался критически отнестись к коллективизации, в местных условиях, немедленно передавался в распоряжение ГПУ. Уже признанные кулацкими хозяйства облагались налогом часто в два раза превышающем стоимость имущества и в уплату их, с ведома районных властей, имущество отбиралось нередко до последней тряпки, прикрывавшей грудных детей, а также и всех продуктов питания. Почти все кулаки были арестованы и преданы суду, а семьи их некоторые назависимо от возраста куда-то сосланы.

Снабжение продуктами питания кулацким семьям кооперацией было строго отказано, несмотря на то, что помимо кооперации достать что-либо не было никакой возможности. С каждым днем товары потребительской кооперации уменьшались, а частный рынок прекратил всякое существование.

Крестьянам свои излишки разрешалось сдавать только в кооперацию, более крупные торговцы предусмотрительно бежали, а мелкие были арестованы и преданы суду. Это не минуло и некоторых кустарей-ремесленников и извозчиков.

Всякая продажа скота, убой одной свиньи для личного питания и в деревне и в городе считалось разбазариванием народного имущества и виновные предавались суду. Тюрьмы наполнились до того, что спать арестантам, хотя бы сидя, можно было только посменно. Достаточно было одной заметки в газете или одного заявления кого-либо, чтобы нередко ни в чем неповинный был окулачен или обвинен в каком-либо другом преступлении, брошен в тюрьму и предан суду.

И наряду с этим, явно контрреволюционные личности спокойно оставались в управлении колхозов. Окула-ченный или обвиненный в другом преступлении, если он

еще не был брошен в тюрьму, напрасно пытался оправдаться, его никто не слушал, всяк сторонился, как заразного больного, а некоторые председатели сельских советов выгоняли из своих канцелярий. Спешно работали народные и окружные суды. Напрасно обвиняемый пытался сказать что-либо в свое оправдание, выслушать его народный суд не находил времени и внимательно выслушав обвинителей, удалялся на совещание.

Едва ли кто из живущих наблюдал когда-нибудь столь чудовищно подавленное и угнетенное состояние человечества. Никто не был уверен в том, что завтра или сегодня же, он не будет окулачен, что имущество его, хотя бы самое бедняцкое, не будет взято в уплату налогов, что семья его, хотя бы самая малолетняя, не будет выброшена не только из хаты, но из двора и что он не будет предан суду и брошен в тюрьму или сослан неведомо куда.

Угрюмо подчиняясь дикой стихии, крестьянская масса спешила в колхозы целыми селениями и к концу января 1930 г. сплошная коллективизация была выполнена почти на сто процентов. Только некоторые греческие селения, опираясь на уже имеющиеся визы на выезд в Грецию, настойчиво уклонялись от коллективизации.

Кто руководил этой стихией? Сказать трудно. Но усиленно работали: Дацук, Проценко, Догинович, Эскид-жан, Абезяев, Лактионов, Фильчугин, Ерпак.

К концу марта, после статьи Сталина «Головокружение от успехов», созданные столь усиленной работой колхозы совершенно распались.

Весна. Но растерянное крестьянство толкается из стороны в сторону с опущенными руками. Призрак голода безжалостно рисуется создавшейся действительностью. Ходят усиленные слухи о падении советской власти в ближайшие дни. Лица, близкие контрреволюции проговариваются, что решено засаживать в тюрьмы возможно больше партийцев и честных советских людей, дабы легче произвести переворот. Недовольство среди крестьян, среди рабочих и даже партийцев растет. Милиция и суд перестали быть народными. Необходимы срочные меры, одна из которых должна быть — разгрузка тюрем и ссылок.

Это письмо не авантюра, это освещение сущей действительности и недоверие к нему будет тяжкой ошибкой.

1930 г. (Анонимное письмо)

«Мы считались середняками»

Наша семья жила в Киевской обл., сейчас она Черкасская, Черкасский р-н, с. Кумейки. У отца было 2 гектара земли, пара лошадей, корова, свиноматку держали, десяток овец, куры, утки. Семья наша состояла из девяти человек (семеро нас детей). Мы считались середняками. Обрабатывали свою землю сами, и отец еще ездил лошадьми на заработки, ночей недосыпал, трудился, чтобы мы все не голодали и хоть как-нибудь были одеты. А когда началась коллективизация, наша семья в числе первых вступила в колхоз, тогда они назывались СОЗы. В этот СОЗ сдали все свое хозяйство. Отец работал в СОЗе бригадиром, старший брат ездовым, трое нас детей ходили в школу, а остальные были еще малые.

Так как в колхозе своих ферм не было, скот, который крестьяне сдавали в колхоз, размещали по дворам. У нас во дворе тоже стояли чужие коровы, а наша на другом краю села. Кормов для скота не было, кормили его одной ржаной соломой да и той не хватало, и вот начался его падеж.

Каждой хозяйке стало жаль своей коровы, началась паника и начали разбирать своих коров по дворам. Мама послала и нас с братом за нашей коровой. Не так просто это можно было сделать, уже были созданы комсомольские штабы для охраны общих дворов. Нам удалось огородами увести нашу корову, но увидели комсомольцы, была погоня. Привели домой, закрыли на замок в сарай, а ночью пришли комсомольцы, выломали дверь в сарай и все-таки увели нашу корову назад, где вскоре она и пала.

А в 1932 г. сильно начали облагать налогами. Только отдали один, за ним следует другой, и т.д. А когда не было уже чего давать, на каждой улице были созданы штабы, которые ходили по домам и забирали все подряд, даже фасоль из горшков высыпали.

В 1933 г. уже началась голодовка. Люди вымирали целыми семьями. Ездили по селу повозки и подбирали даже тех, кто еще был жив, но не вставал, скидывали в ямы, как дрова.

Налогов нечем было платить и начался грабеж. Однажды мы пришли из школы, сидим обедаем, а тут во двор заезжает целая бригада двумя повозками. Вскочили в дом и без никакого объяснения начали грабить, забрали

все, даже стиранное мерзлое белье висело во дворе и то забрали. Даже фотографии со стен срывали и топтали. Мама наша потеряла сознание, а мы дети очень перепугались и кричали. Отец был на работе в колхозе и ничего не знал, а брату кто-то сказал и он прибежал домой, видит мама лежит без сознания и даже ведра не осталось, чтобы из колодца вытянуть воды.

Все остались в чем стояли. Мама нас, детей, посылала к председателю сельсовета просить, чтобы дал хоть нижнее белье, но нас не слушали, выталкивали «носака-ми» на улицу, и мы со слезами шли домой. А через неделю все награбленное продали с молотка.

Все это было не только с нашей семьей, а со многими. Нас объявляли куркулями. Брат сразу уехал на Донбасс, отец еще немного поработал в колхозе и тоже уехал на Полтавщину в совхоз, а мы с мамой остались дома. Каким-то чудом у нас в подвале осталась посадковая картофель. Мы очистками посадили огород, а потом начал расти всякий бурьян, цвет акации, листья липы и всем этим мы питались, выпекая всякие лепешки.

А потом перед жатвой нас пришли и выгнали из нашего дома. Мы все уже были пухлые от голода. Мама не хотела уходить из хаты, так ее связали и положили на повозку, а нас детей погнали впереди повозки. Загнали в одну сельскую хату 18 семей, таких же «куркулей» как и мы. Грозились поймать отца и отправить нас в Сибирь. Потом осталось нас в этой хате 2 семьи, остальных ночью куда-то вывезли.

Наша семья просто чудом выжила. Мы, дети, украдкой ходили на свой огород, то колоски ржаные срезали, то картошку рыли. Однажды ночью приехал отец, забрал нас всех и поехали мы искать счастья. Ездили товарняком, потому что денег на билет не было.

Отца на работу нигде не брали, потому что не было документов, а потом в одном совхозе отца все-таки приняли на работу. Это была Киевская обл. Кагарлыцкий р-н, с. Ставы. Там нас добрые люди приняли на квартиру, а мы и на людей были не похожи, одни скелеты. Мы с сестрой тоже пошли на работу, а мне тогда шел только 13-й год. Нас там кормили три раза, так ужин и хлеб мы носили домой маме и младшим детям. Еще в 1934 году перерывали картофельные поля, собирали мерзлую картошку, варили ее или делали картофельные оладьи.

А в 1935 г., осенью, нам из села родственники сообщили, что нам отдают наш дом и мы сразу же с радостью уехали домой. Приехали, кушать нечего и мы ходили зарабатывать, копали людям картошку и нам платили. А добрые соседи приносили что кто мог. А отец наш бедный взял длинную пилу и опять ушел на заработки. Объездил не только. Украину, но и на Кавказе был, чтобы нас хоть немного одеть и прокормить, а мы, дети постарше, в колхозе работали. Работали за палочку и ничего не получали. Об учебе и речи не было.

Вот такие мы были «куркули».

А те, кто нас «раскуркуливал» в войну поступили в полицию и расстреливали пленных, которых вели через наше село, партизан и парашютистов.

1989 г. А.Ф. Павлюченко Черкасская область, с. Кумейки, Черкасский район

«Почему... гражданина причисляем к кулакам?»

Раньше под словом «кулак» подразумевался гражданин, эксплуатирующий чужой труд, теперь же мы называем кулаком простого смертного человека, имеющего 8 — 9 душ семьи: он, жена и 6 малолетних голопупых ребятишек, к труду недоросших. Во время хлебозаготовки на него мы наложили по количеству земли 60 — 70 пудов хлеба разных культур, он вывез и запродал государству 30 или 40 пудов, остальные ему вывезти не под силу, потому что семья его будет обречена на верную голодовку. А почему этого гражданина причисляем к кулакам? Вот почему: имеет хорошие, крепкие постройки, такую же хату с крыльцом. Мне кажется, что такого гражданина нельзя называть кулаком, а он примерный, трудолюбивый, заботливый, умеющий жить крестьянин-хлебороб, середняк. За невывоз остального хлеба этого середняка штрафуют в пятикратном размере. За штраф продают амбар и еще кое-что из его хозяйства. Этот гражданин, мало того, что страдает имущественно, но и морально, получив звание «кулака» и злостного несдатчика хлеба.

Я в короткой форме описал вам, товарищи, тип такого кулака в нашей деревне. Теперь надо поговорить на

счет его соседа — бедняка, который больше чем надо лежит на боку, ничего не имеет, а если имеет, то мало чего. Конечно, он имеет хату — завалушку, чтобы лежать на боку да поплевывать в потолок. Этот лентяй бедняк (а их в нашем селе немало), лежа на боку, надеется на поблажку со стороны власти. За все время революции налогов не платит, в самообложении* не участвует, страхплатежей не платит, — это уж показательный пассивный член государства. Есть, конечно, у нас бедняки, которые стараются что-то иметь, но им в силу природных явлений, к тому же стихийных несчастий, не удается ничего иметь, — это наш брат деревни, мы с ним вместе идем в ногу.

От такого же бедняка, которого я назвал выше, надо отказаться и вот почему. Пролежав на боку, не ухаживая за своей единственной коровой, которая, конечно, от недоедания и вообще без присмотра сдыхает, — он отправляется к страховому агенту и получает страховое вознаграждение 40 руб. Спрашивается, за что же он получает? Ведь он ни одной копейкой не участвует в общей кассе государственной! Не является ли такой гражданин расхитителем народных средств? Нельзя ли от него как-то избавиться? Ну, это — одна его сторона. Другая сторона: бедняк получает так называемую долгосрочную ссуду по сел.-хоз. кооперации на покупку лошади или коровы, корма для них, инвентаря и пр. Есть такие случаи, что такому надежному плательщику дали эту ссуду по 85 — 100 руб. Подходит срок уплаты, но у него нет ни копейки. Лошадь купил и потом продержав некоторое время, продал, деньги израсходовал на другие нужды, а нужд у него было много. Кредитное учреждение требует с него деньги по ссуде, но он платить и думать забыл, будучи в надежде, что он получит и тут снисхождение — ведь он за корову 1 р. 20 к. страховки не платил, а получил 30 руб., — что ж и ссуду мне простят, как бедняку, а если, мол, коснется дело до судебного вмешательства и милицейского нажима, то пусть они решают, а у меня брать нечего. Так мыслит этот бедняк и боюсь — не вторит ли ему власть. Таких ссуд у нас раздали много, а брать их — нет возможности.

* Добровольный налог, вводимый коллективно. Село принимало определенный размер налога и распределяло его между отдельными хозяевами. Собранные средства обычно использовались для постройки школ, ремонта мостов и других местных нужд.

Мое мнение, как крестьянина колхозника такое: вместо того, чтобы щупать кулака (у нас их нет), нужно щупать нерадивого бедняка и как следует его наказывать вплоть до применения администрацией репрессивных мер, а где надо — судебного взыскания. Кулак уже побит нами за 12 лет, ему возврата нет, а если он будет, то с еще большей силой его бить должна власть.

Есть ли у нас крепкие хозяйства? Да, есть но они выросли у примерного, трудолюбивого крестьянина, который не хочет обдирать народ, а своим мозолем, своим потом, своим стремлением работает, вкладывает лепту в общий государственный закром. Такого трудовика надо приветствовать, у нас же его мы крестим в кулака. А почему же не назвать бедного лентяя не бедняком, а кулаком: не одной руки кулак, а кулачищем обеих рук, потому что он берет и правой, и левой. Начинание наше по организации колхозов будет поощрять таких людей, что не хотят работать и они будут тянуть назад передовиков крестьян. А поэтому нам необходимо срочно изыскать такие меры воздействия, чтобы все, как один, вкладывали свой труд в это великое дело коллективизации. А какие будут намечены меры по чистке колхоза, нам — колхозникам необходимо знать. По части колхозного строительства у нас, граждан, есть много вопросов.

1929 г. Морозов З.М.

Львовский окр., Кореневский р-н, с. Шептуховка

«Несколько слов о коллективах»

Все крестьяне нашей местности, заинтересованные в вопросе, какая у нас власть, рабоче-крестьянская, или какая другая, почему у нас производится так бессознательно хлебозаготовка. Дерут хлеб со всех подряд, не считаются с тем, что есть у крестьянина излишки или нет, а забирали бы два пуда на м-ц, со всеми домашними расходами, тогда будет охота за что трудиться. Жизнь, можно сказать, крестьянам плохая до невозможности. Берут у крестьянина все без исключениями хлеб и картошку. Да как слышно будут брать и мясо, и масло, и яйца, и ветчину. Но интересно бы знать, куда то все пойдет? Как же тут не помянуть прежней жизни, когда рынки все цвели, было

тебе все, что угодно. А теперь все померло, хотя вы пишите, что на фабриках и заводах вырабатывают больше прежнего, но у нас почему-то ничего: ни крупы, ни рыбы, ни муки, ни масла, никакого желания нет, словом, нет ничего, ни чаю, ни сахару; паи довели уже до 25 руб., а все равно нет ничего.

В добавление еще я хочу сказать несколько слов о коллективах. Раньше мы только слышали о них, а теперь мы с ними очень знакомы. Мы теперь насмотрелись на ихние жизненные порядки: один коллектив у нас в селе, другой во второй деревне Баранкове. Это — коммуна, ну, что ж там делается, да на них насмеешься и наплачешься. Порядки там таковы: споры и брань нередко доходят до драки. Почему, да потому, что они хотят трудиться, работать, а другие прямо говорят, что на черта все сдалось, вот какой факт. Я знаю, что вы на это скажете, что там есть кулаки, которые все дело портят. Нет, а дело портят те лентяи, которые не хотят работать. Теперь мы не знаем, какие есть другие коллективы, или коммуны. А наша коммуна никуда не годится. А поэтому видно, что улучшения жизни быть не может. А о поднятии урожая и думать не приходится, таким путем поднять урожай нельзя. Да ведь каждому ясно видно, что нынче меня разорили, а назавтра соседу то же будет, а кто ж тогда будет улучшать свое хозяйство, да ясно, что никто. К нам приехал хлебозаготовитель, и начал вынуждать у нас хлеб, то мы ему сказали, что «слушай, уважаемый, вы сегодня у нас возьмете, а завтра нечего будет взять, потому что у нас не будет охоты приготовить».

1930 г. Середняк П.Н. Калужский окр., Дабужа

«Народ стонет»

Глубокоуважаемый наш хозяин Советской России тов. Калинин. Мы граждане хлеборобы, батраки, бедняки и середняки ст. Пашковской Краснодарского района, Кубанского округа, хотим вам рассказать, как у нас в станице проводится коллективизация и обращаемся к Вам за скорейшим оказанием нам помощи, так как теперь пропущенный день дорог как для крестьян, так и в целом для государства.

Весной и летом 1929 г. у нас проводилось глубокое землеустройство и было объявлено всем жителям, получившим землю, о добровольном вступлении в колхозы. Охотников нашлось порядочно, так как говорилось, что в коллективах будет производиться только коллективная обработка зерновых культур. Производит в отдельности каждый для себя, а также все хозяйства, имеющие одногектарные сады, могут обрабатывать сами, как работали и раньше и коллективизироваться эти сады не будут.

Единоличным хозяйствам были установлены межи, по сколько каждому нужно было засеять пшеницы. И осенью мы дружно взялись за работу и посев произвели на 100%.

В январе месяце 1930 г. по участковым кубиковым* собраниям станицы начали объявлять, что кто не в колхозе, тот не должен единолично обрабатывать землю. 7/10 населения не хотело соглашаться работать в колхозах, говоря, что мы годик или 2 посмотрим, как будут работать те коллективы, которые уже охотно создались, если будет в них работа хороша, мы все пойдем тогда. Но тут не так-то получилось. По кубикам разномеренно начали проводить собрания и на каждый кубик прикреплялась масса учащихся из кооперативного техникума, которые голосовали за коллективы. Хлеборобы же в большинстве были против, но с ними не считались, а говорили, что «не желающие должны подчиниться желающим, а иначе вам место в Соловках».

Так была проведена коллективизация, хотя на некоторых кубиках совсем не состоялись собрания из-за нежелания быть в коллективе.

Потом обложили всех семфондом, в независимости от того, желает он быть в колхозе, или не желает. Из-за семфонда начали раскулачивать некоторых середняков за то, что у них нечем было засыпать. Семфонд собрали полностью. После этого приступили к обобществлению. Обобществляли кур, гусей, индюшек, уток, кроликов, свиней, не говоря про рогатый скот и лошадей. Пчелы тоже обобществлялись, хотя было 1 — 2 улья у каждого. Все сады, какого бы они размера не были, подворные постройки, весь мелкий сельскохозяйственный инвентарь обобществляли. В феврале, еще по снегу, начали у хозяев забирать всех пчел

* От слова кубить, то есть делить, разбивать на кубы, кубики. Поскольку станицы были поселениями с большим количеством усадеб, то их делили на особые административные единицы — кубики.

и свозить в одно место — это, когда хороший хозяин по правилу в это время боялся стукнуть по улью, чтобы и не беспокоить, так как они в это время в полумертвом состоянии. Массу семей благодаря такой спешной перевозке совсем загубили и мед от них разграбили.

Дальше начали забирать весь сельскохозяйственный инвентарь в одно место, вплоть до мелких корзин, которые у любителей садоводов служили для ягод. Начали забирать и свозить кроликов и кур, потом приказали сводить лошадей штук по 20 в такие конюшни, где у хозяина помещалось на более 6-ти. Лошади дрались и душились от тесноты. Также заставили свозить корм в одни дворы. У садовников парниковые рамы забрали и свезли в одно место, несмотря на то, что у некоторых уже была посажена рассада, которая после этого погибла. Все парники начали делать в одном месте.

Начали выгонять на работу население с плугами и лошадьми, а также на всевозможные работы пеших батраков и бедняков.

Проработав целый месяц, беднота и батраки, не получая ни хлеба, ни зарплаты, 18-го марта сего года на колхозной площади в числе около 8000 чел. собрались на митинг, на котором требовали хлеба и добровольного вступления в колхоз. Но что получилось? В ответ со стороны созданного ударного полка толпу митингующих душили лошадями, побоями плетей и наконец винтовочными выстрелами. Есть жертвы. Митинг продолжался 2 дня состоящий в большинстве из женщин, которые были разогнаны 2-мя автомобилями, вооруженными пулеметами и кавалерией. Видя такой ответ со стороны власти, народ трепеща, боится каждый за свою жизнь, идет невольно на работу. Народ стонет. То он для личного употребления мог сажать или в степи, или в саду картофель и лук, теперь ему нигде не разрешают индивидуально для себя садить. Картофель и лук в корзинах растет, а женщины плачут, видя погибель от предстоящего голода, так как все предназначенные в колхозе огороды законтрактованы, а что же должен есть труженик свободной России. Уважаемый наш хозяин России т. Калинин, пришли своего представителя из центра, пусть соберет общий митинг и узнает, как на местах угнетается народ и исправит непорядки во время, пока еще не поздно, так как здесь, видимо, руководители далеки от советской власти.

Коллектив угнетенных, обиженных.

Да здравствует Власть Советов и его лучшее будущее. Только побольше женщин, они всю подноготную расскажут, потому что мужики уже настолько запуганы, что боятся говорить и на собрания ходить, т.к. кто пожелает высказаться, его берут. Так и говорят, что ты не своим языком говоришь, а кулацким.

1930 г. (Анонимное письмо)

«Добросовестный и скромный наш народ подчинился Советской власти...»

Решил описать события организации первой коммуны в нашей северной деревне Романово Севкрая, ныне Кировской области.

Я, Меньшенин Андрей Яковлевич — участник первого слета деткоров, делегат от Северного края, в 1930 году был в Москве.

Мы, активисты — дети, по-своему принимали участие и были свидетелями начала коллективизации в деревне. Вот как это было. Дежурный по деревне — десятский, постукивая палочкой под окном, созывал на сход в свою избу. Он громко кричал, что приехал человек из города. На сход собирались у нас главы семей — мужики, приходили иногда и женщины, у которых не было мужчин.

Нам на собрании быть запрещали, но мы, смелые мальчишки, пробирались обычно к открытым дверям избы, набитой мужиками. Сквозь табачный дым едва было видно за столом одетого по городскому человека, который долго и убедительно уговаривал крестьян вступить в коммуну. Какая это коммуна — не знали мужики, а представитель власти рассказывал все блага новой жизни, на которую зовет Советская власть. Собирали не один сход, неделю, почти каждый вечер. Не записывались мужики в коммуну, но сопротивление наконец было подавлено, после того, как рядом с уполномоченным сидел человек в форме военного, называемый у нас «гепеушник». В его присутствии на сходе было заявлено: «Кто не записывается в коммуну, тот против Советской власти!»'А таким обещали место на Соловецких островах.

Добросовестный и скромный наш народ подчинился Советской власти и все мужики вступили в коммуну. Не

сколько грамотных и более смелых мужиков назначили в правление коммуны. Незамедлительно приступили к созданию «сказочной» жизни. Поскольку это было зимой — декабрь-январь 1930 года, скота крестьян не сгоняли до весны, не было больших дворов.

Далее обобществили все, что было у каждой семьи в наличии, в запасе: мясо, масло, толокно, муку и др. продукты, не разрешалось оставлять дома ничего хлебного.

Для питания в деревне в большом доме создали столовую, куда все ходили на завтрак, обед, а ужина, кажется, не было. Нам, мальчишкам, эта жизнь в коммуне запомнилась, как очень интересная. Перед обедом нам давали в руки звонки и мы, бегая под окном, звонили на обед. Хорошо было в столовой, несмотря на великий пост, жарили мясо, выпекали колобы, питались как в первый пасхальный день. Специалисты по забою — мужики ходили по домам, прирезали весеннего отела телят и др. скот. Мяса, масла — всего было много.

Но несмотря на такую праздничную еду, в столовой, помнится, было невесело. Бабы, перешагнув порог, виновато крестились и садились за один стол, мужики за другой. Кузнец Аркаша Митрохин зычным голосом кричал: «Кто солоно ест — сюда!»

Со слезами на глазах садились старушки, т.к. хлеба домой не давали.

Особенно тяжело было бабушкам с малыми детьми дома. Они просили испечь блинов или колобков, а дома не полагалось иметь куска хлеба.

Эта жалкая обида и толкнула некоторых смелых мужчин заявить, что такая жизнь нетерпима и что не для этого мы воевали за советскую власть.

Помню, мой дядя Дмитрий, смотря каждый вечер на плачущую бабушку, решил заявить, что он выходит из коммуны. Все мы плакали, думали, что дядю сошлют на Соловки. Однако это было в марте 1930 года. Тогда вышла статья Сталина «Головокружение от успехов», указывавшая на недопустимость принудительной коллективизации. Коммуна в один день распалась. Нас из хутора Кудрино вывозили на Романово, и мы немедленно уехали в свою деревню. Это было накануне Пасхи.

Никогда мы не видели таких радостных родителей и соседей, как после выхода из коммуны. Всюду было веселье: сооружали качели, веселилась молодежь и даже старушки собирались с радостью на эти торжества.

Однако снова в 1930 — 31 годах началось тревожное время для деревни. Объявлена борьба с кулаками, которых надо было изжить как класс.

В нашей деревне жили небогато и помещиков у нас не было. Однако тот самый кузнец Аркаша был объявлен подкулачником. У него было много детей и он с помощью сельчан построил пятистенный дом. У нас такая помощь или так называемая «помочь» оказывалась всем в трудном деле. По случаю этой помощи хозяин варил пиво и собирал к себе в новый дом всех соседей. Вот в тот вечер я ночевал у дяди Александра на Романове и мы с Яшкой решили сходить на праздник, хотя уходя, тетя Аня запретила нам заходить на вечеринку.

Когда мы подходили к дому Аркадия, на улице стояли лошади с санками и ходили люди, один был в военной форме. Как только мы вошли в дом, за нами вошел в избу военный. Он предъявил Аркадию бумагу и начал в доме обыск. Никого не выпускали на волю. Перетрясли все имущество, а хозяина заставили переложить все сено в сарае, что-то разыскивая там. По просьбе тети Ани нас отпустили, а ночью пришла тетя заплаканная. Утром дом кузнеца Аркадия был пуст, только голодная скотина голосила во дворе. Всех увезли ночью. Напуганные деревенские мужики почти все сразу вступили летом в ТОЗ. Один сосед, Васька Мтенок остался единоличником. Ему отвели землю за дальними поскотинами в лесной вырубке, где он раскорчевал себе участок и сеял хлеб. Жил он так один, называли его смельчаком. Его не выслали из деревни. Жилось ему трудно: медведи вытаптывали весь посев овса, основного хлеба, крупы и толокна. Рожь на тех лесных почвах не родилась. Помнится, и этот единственный крестьянин-единоличник вскоре оставил дом и уехал в Сибирь. Этот период жизни запомнился мне навсегда.

1989 г. А. Я. Меньшенин

Кировская область, К.Чепецкий район, ст. Просница

«Было полное головотяпство»

В связи с ликвидацией кулака как класса, у,нас местные партийные и советские работники допустили ряд ошибок: 1) не было разъяснения бедноте и серед

някам о целях проводимой кампании; 2) неправильно проводились собрания бедняцкие и общие; 3) неправильное составление и оформление материалов на обвинение.

Вот эти три основные ошибки выразились в следующей форме: собралось собрание бедноты, поверхностно информировали, что надо изгнать из среды чуждых элементов, но затянуть время с разъяснением не нашли нужным. Что значит кулак, подлинное лицо такового определить сама беднота не имела возможности; второе — соберется собрание группы бедноты, а за ним общее, зачитают кандидатов к раскулачиванию, кто-нибудь выступит, что, мол, он не подходит, так его заклинают: «Не застаивай, а то и самого с ними пошлем», в результате все кандидаты проходят.

Третье — здесь было полное головотяпство. Например, в материал вписывают, что только кто скажет — кулак, сократил посевную площадь, распродал скот и т.д.

Но когда посмотришь, где следует, хотя бы в карточках объектов обложения с.х. налогом, то там подобного показанному ничего нет, а даже наоборот (конечно, не у всех) увеличение.

Можно взять хотя бы Ивакина Михаила Ивановича. До революции был бедняк, много работал по найму у местных кулаков, в 1918 г. был белый партизан, но активного участия в восстании не принимал, после он служил в Красной Армии, работал председателем сельсовета. Хозяйство середняцкое, права голоса не лишен, индивидуально обложен не был.

Вот из приведенного примера видно, кулак он или нет? Мое личное мнение, что нет.

Таких примеров не один, а много, когда я уже говорил, что середняка совершенно забыли, он остался за воротами новой стройки и смотрит как не его собственное дело, а чье-то чужое, когда в нашей деревне учредители избраны на бедняцком собрании, а общего не было, середняк не знает даже какой устав и правила внутреннего распорядка в новой артели. Это не беда, можно ошибку исправить сейчас же, но ведь враг не дремлет, он пускает разные нелепые слухи, которые сильно подрывают еще молодое наше социалистическое хозяйство. Прошу дать крепкую установку на места о проведении сплошной коллективизации и о раскулачивании

Мы в заблуждении — кто у нас теперь кулак — только лишенец* и индивидуально обложенный или еще кто и как бить с теми колхозниками, которые теперь потеряли веру в коллективизацию?

Я считаю, что тут есть ошибка и центральных органов партии и правительства, как уездных (кантонные) и губернские.

Вопрос сплошной коллективизации и раскулачивания в газете освещался информационно, а не деловито. В скором времени изжить эти ошибки, не повторять больше.

С колхозным приветом, красноармеец-отпускник Андрюков Ефим Михайлович.

1930 г.

Башреспублика, Месягутовский кантон, Елошинская вол., п/отд. Елеши, дер. И. Бабино

«Мы, крестьяне, видим гибель»

Говорят, что советская власть не хочет пропасть крестьянам. Но это только на словах, а на деле мы, крестьяне, видим гибель. Землю насильно отбирают, самообложения и разных налогов без отказа. По моему, вам смеяться над нами нельзя, а если вы имеете, конечно, власть, то надо сделать в Москве виселицу и по несколько человек в день вешать. Тогда земля останется вся под вашим владеньем. Разве крестьянин не дает власт хлеба, денег — все дает по возможности. Но сейчас крестьянин раздет и корма нет. Как тут жить, а власть с нами не считается. Нехорошо, товарищи!

1931 г. (Анонимное письмо)

Луховицы, Московская область

«Единоличникам райпо не велело отпускать»

Ткнулись в кооператив мужички, спрашивают: «Мне бы табачку осьмушку»**.

* Лишенный избирательных прав. Форма социально-политического наказания в 1920— 30-е годы. Лишенец не получал государственных пособий, не мог поступить в ВУЗ и т.п.

** Восьмушка — восьмая доля, часть единицы измерения.

«Яйца у тебя есть?» — спрашивает продавец. «Какие яйца?» — спрашивает ошеломленный мужичок. «Известно, куриные и махорку мы даем только на яйца. Принеси десяток, дадим тебе осьмушки две». «Вот бы мне ниток катушку...»

«Яйца неси, — твердил неумолимый продавец, — картошку вези...»

«Фу, пропасть, да я сам меру купил. Ну свешай селедочек фунтик, или другой какой рыбешки килишко».

«Даем только на яйца да на контрактацию колхозникам тоже даем, а единоличникам райпо не велело отпускать».

1930 г. Н.Г.Фомин

Ряжский район

«Боевая работа по раскулачиванию...»

Опыт ликвидации кулачества в Чапаевском районе сплошной коллективизации, один из первых в Союзе.

Следует отметить, что батрачество и беднота не была в этот момент крепко организована и кулак чувствовал себя, как рыба в воде — явно была ошибка. Руководящие колхозные работники сжились с кулаком или принюхались к нему и он перестал издавать кулацкий запах. Нужно сказать, что часть кулачества приняла защитную колхозную окраску и старалась лично не «разводить бузы», используя для этой цели своих подкулачников.

Беднота и батрачество в этот момент не были как следует организованы и только впоследствии начали активно вытряхивать из своей среды кулаков.

В результате плохой организации бедняцко-батрацко-го ядра, слабой работы ячеек и сельсоветов и бешеной агитации кулачества, чувствовавшего себя свободным от финансовых тягот, начался отсев из колхоза середняков. Из колхозов выходили сотни хозяйств (село Суховязовка, Пригородный куст, колхоз «Искра революции» и другие). Появилась тяга к раскрупнению колхозов. Положение создалось чрезвычайно тяжелое.

Ликвидация кулачества как класса при организованном и активном участии батрацко-бедняцких групп была единственным правильным выходом из положения.

В результате организационной и разъяснительной работы лозунг ликвидации кулачества как класса сплотил

бедноту, вызвал чрезвычайно большую и даже неожиданную для местных работников активность бедняцко-бат-рацких масс района.

Боевая работа по раскулачиванию началась в 20 числах января. На собраниях батрацко-бедняцких групп поставлены вопросы о кулаке, намечены списки кулаков и приступле-но к ликвидации кулацкого имущества. В работе по учете и изъятию кулацкого имущества принимали участие бедняки и батраки. Необходимо отметить почти полное отсутствие колебаний среди бедняков колхозников. Ярость бедняков кое-где пришлось сдерживать (село Андросовка). Были случаи, когда беднота требовала выселить и ликвидировать большое количество кулаков и зажиточных.

Кое-где в незначительном количестве прихвачен середняк (село Каменный брод, Суховязовка, Криволучье-Ивановка и Покровка). Сейчас по указанию районных организаций эта ошибка исправляется. Элементы дележа по дворам кулацкого имущества наблюдались чрезвычайно редко. Таким настроениям давался на месте решительный отпор. Все кулацкое имущество пошло в колхозный неделимый фонд. Активно работало батрачество и беднота. Сельсоветы плелись в хвосте. Во всей работе по раскулачиванию большинство сельсоветов Чапаевского района оказались в хвосте. Были случаи, когда члены сельсоветов из середняков оказывали сопротивление проводимым кампаниям.

Ничего нет удивительного в том, что и сейчас по сбору задатков на тракторы и по сбору семфондов сельсоветы Чапаевского района идут в хвосте других районов. На 20 февраля, например, Каменнобродский сельсовет собрал 19 проц., Волчанский 20 проц. и Гражданский 29 проц. семзерна.

Сейчас за плохую подготовку к севу отдаются под суд председатели сельсоветов, но этого мало: надо решительно перетряхнуть сельсоветы, не выдержавшие классовый экзамен, влить в них батрацко-бедняцкие силы, организовать бедняков и батраков.

Батрачество и беднота в районе были организованы слабо. Только ликвидация кулачества заставила всерьез заняться этим делом. Единственным выходом из затруднений по подготовке весеннего сева, в которых сейчас находится Чапаевский район, является дальнейшее укрепление групп бедноты.

Последняя неделя со сбором семфондов в колхозах показала это: там, где созданы бедняцко-батрацкие удар

ные группы по сбору семфондов, — дело подвинулось. В других же колхозах сбор по прежнему идет со скоростью черепахи. Колхозник-середняк с семенами еще «не поднят». Беднота должна его поднять. Внушительной работой партячеек и бедняцких групп надо выявить и ликвидировать остатки кулачества, не прихватывая, однако середняка.

Нужно заделать наметившиеся кое-где щели между бедняками и середняками на почве раскулачивания.

1930 г. В.Б.

Средне-Волжский край, г. Чапаевск

«Нигде ничего нет...»

Скоро вся Россия сделается пастухом и батраком. Довели, что нигде ничего нет и все пишете, что посылаете вверх. Ослепляете глаза всем: нигде ничего нет, ни сахару, ни табаку, ни мыла, ни мануфактуры, ни ниток и никакого железа, лучше вы уж не хвалитесь, а прямо скажите, что нет ничего в России. В виду сильных налогов, крестьяне скот продают и делаются бедняками, чтобы спастись от кулачества. Еще помогает ваша коллективизация. Многие у нас побросали коллективы и залезли в землянки. Многие испробовали ваши коллективы, теперь слезы. Еще хорошо постановление: кулаков отбрасывают от хорошей жизни коллективной. Люди стоят в очереди и ждут тухлой селедки, некоторые даже падают. А в вашей газете очень красиво написано.

Я бедняк. Прошу вас, чтобы вы поместили в «Крестьянской газете». Я годовой подписчик. Надоело вашу газету читать, она все врет. Я больше выписывать не буду.

1929 г. Стасевич Н. БССР, Минский окр., Борисовский р-н, Лошницкий с/с

«Крестьяне голодают...»

Крестьяне голодают и покупают хлеб по 15 и 18 руб. за пуд, а свои жалкие 5—6 пудов отдают.

В Лодейнопольском районе уничтожают скот, оставаясь с одной коровой, а то и без нее, озлобленные против колхоза и власти, нежелание ни пахать, ни сеять, ни расчищать новые луга.

1930 г. Крестьянин

Лодейнопольского округа, Ленинградской области Иван Петров

«Заставило уничтожить скот...»

В Пугачевском округе до сего времени наблюдается целый ряд непорядков. Молочный скот и мелкий рогатый, а также и птица обобществлены сильно и без всякой оценки, что заставило уничтожить скот путем зареза и убоя на мясо. Но и мясо было отобрано без всякого учета и растаскивалось. Даже дело доходило до дележа пиджаков и белья. Из-за этих ненормальностей мы видим следующие цифры убыли скота всех родов с 1 октября по 1 января, в течение трех месяцев: лошадей — 1700 голов, крупного рогатого скота — 4000, верблюдов — 500 голов, овец— 15400 голов, свиней — 3000 голов. Это убыль за счет насильного обобществления. В округе снято с работы 28 председателей сельсоветов, и отданы под суд, приписывая им искривления классовой линии.

1930 г. Фрейдикт

Пугачевский округ

«Раскулачили за иконы»

11 февраяя с.г. ко мне в дом ворвалась «ударная бригада» в составе членов Ивангородского сельсовета и ячейки и в порядке административного надзора бросили свой взгляд на висевшие в углу иконы и горевшую лампаду. «А Вы еще занимаетесь дурманом. Вишь, сколько икон, и лампаду зажгли». С этими словами бросились срывать иконы, рубить их топорами, обухом разбивали лампаду. После этой операции мне приказано с семьей выйти из дома, бросив все имущество. Бушевала буря, не видать было ни соседних домов, ни ближайших построек — мне 87-лет

нему старику со старухой и малолетними внучатами — сиротами пришлось почти голым выйти под открытое небо, и благодаря лишь счастливому случаю, нас подобрали соседние жители. Конфисковали все имущество до иголки, не оставив и фунта хлеба на прокормление.

Я середняк, лишенным голоса не был, индивидуальному обложению не подвергался. В хозяйстве никогда наемного труда не применял, никакой эксплуатацией не занимался, никаких неземледельческих заработков не имел. Имея двух лошадей и одну корову, а в последнее время одну лошадь, не имея никаких машин, я с большим трудом со своими сиротами обрабатывал землю и питались.

Нужно было сельсовету кого-нибудь раскулачить, но кого? В Ивангороде есть кулаки, имевшие в прошлом свои банки и двигатели и пр., но — родственники в сельсовете.

И меня, перебивающегося с куска на кусок, еле бродящего больного старика, раскулачили за то, что не успел спрятать иконы.

Актив бедноты, услыхав об этой несправедливости, написали протест с 26-ю подписями. Подписались бедняки, батраки и партийцы. Отправили протест с заявлением Пом. Прокурору БАССР по Белебеевскому кантону. Последний это заявление отправил с документами в Кантисполком. Затем, спустя почти два месяца обратился к Прокурору за ответом. Он сказал: «Не разобрали еще, но скоро разберем и исправим». А пока они думают исправлять, сельсовет думает нас совсем выселить за то, что хотим ходатайствовать. Я поэтому и решился обратиться во ВЦИК, чтобы дали распоряжение поскорее рассмотреть мое заявление и произвести расследование, чтобы некоторые темные личности не успели окончательно погубить середняка. Обидно и досадно, что меня, маломощного середняка, не видавшего никогда хорошей, сытной жизни, раскулачили за иконы: а кулаки, спрятавшие иконы живут и посмеиваются. Я не виновен, что, будучи неграмотным, привык иметь иконы и зажигать лампаду. Но ведь сов. власть за это и не преследует. Надеюсь, что мое заявление не останется без ответа.

Ем. Бондаренко, неграмотный, за него по его просьбе расписался Бондаренко Гервасий 1930 г. 3 апреля, пос. Такман, Давлекановка, Белебеевского кантона, Башреспублики.

«Стариков в Сибирь тысячами отправили...»

Сообщаю о событиях по. Дону и Хопру Хоперского округа. Особенно выделяется своей грубостью окружком, председатель и прокурор. Весь хлеб из закромов поперли в элеватор, церковь затворили и хлебом засыпали. Имущество распродали, а стариков в Сибирь тысячами отправили на 15 лет на работу, а остальных членов семейства из домов повыгоняли. На Хопре плач и вопль, хлеб позабрали, дома и скотину попродали, церкви позатво-ряли, людей в колхозы позагоняли и у меня отобрали. Такой поднялся на Хопре хаос, жизни нет, время страшное.

Если высшая власть не взглянет, не обратит со своей высоты милость на нашу донскую деревню, то мы прямо заявляем со своей стороны, если нам не возвратят наше хозяйство и наших отцов, рассеянных по селу, то мы говорим вам, не отпустите наших отцов и не отворите церкви, то мы открываем забастовку всего Тихого Дона за то, что так нас обижают и уже обидели и разорили нас. Зачем большая власть так смотрит на это очень халатно.

1930 г. (Анонимное письмо)

«От успехов закружилась голова»

От успехов закружилась голова. По деревням стали проводить кампанию за обобществление жилых построек: скота, живого и мертвого инвентаря. Пред. райсовета занялся самостоятельным раскулачиванием и закрытием церквей, без проработки вопроса даже среди бедноты. В деревне Груздеве раскулачил даже одного бедняка. Закрыл галицкую церковь в два счета. Пришел во время обедни, арестовал попа и тут же запер дверь на замок, не считаясь с протестом масс. Не знаю до чего бы докатились эти успехи, если бы на страницах «Крестьянской газеты» не появилась статья Сталина «Головокружение от успехов».

1930 г. Шалимов Ф.Д.

Нижегородский край

«Благодаря усиленной работе среди бедноты...»

В Дубровском районе вместо широкой разъяснительной работы среди бедноты и середнячества по коллективизации, там действовали разными методами принуждения, запугивания и обмана, чтобы только больше организовать колхозов, больше втянуть их в колхозы. Главным коньком дубровенских головотяпов при проведении коллективизации было два списка, которые почти всегда фигурировали на собраниях крестьян. Громогласно заявлялось, что один список для тех, кто идет в колхозы, кто за советскую власть, а другой для тех, кто против колхозов, кто желает выселиться из пределов района на пески. Конечно, никому не хотелось выселяться на пески, идти против советской власти, все как один записывались в первый список, который носил название «список граждан села такого-то, добровольно записавшихся в колхоз». И когда появилась статья т. Сталина, тогда со всеми извращениями, головотяпством и администрированием в деле коллективизации повели активную борьбу. В Дубровском работники сели в калошу, опустили руки, не знали, что им делать. Они боялись признать свои ошибки перед беднотой и середнячеством и сдались на авось:

— Уйдут, так уйдут из колхозов. Потом будем начинать сначала и уже по новому.

И действительно за несколько дней процент коллективизации района моментально уменьшился наполовину. Раньше район был коллективизирован на 85%, а теперь — только на 40. В некоторых сельсоветах, как например в Дубровском, была уже сплошная коллективизация. Теперь же он оказался коллективизированным только на 25%.

75% крестьян вышло из колхозов без всяких подач заявлений. Причиной для такого массового выхода из колхозов явилось то, что в этом с/с масса крестьян уходит на сезонные строительные и другие работы и они предполагали, что будучи в колхозе, им уже не придется уйти на заработки. При проведении коллективизации им даже этого не разъяснили и не организовали среди колхозников дело отхода на промыслы. Однако, когда в район были брошены силы, тогда тактику изменили и районные работники стали проводить колхозы на новый артельный устав. В этом же самом сельсовете замечается новый усиленный при

лив крестьянства в колхозы. Заявления подаются одно за другими. И это все, благодаря разъяснительной работе.

В с. Новая Тухинь, Дубровского района был организован колхоз из 120 дворов. Дворов 80 из него преимущественно середняцких, — вышло. Осталась беднота. А теперь, когда крестьяне хорошенько ознакомились с новым уставом артели, они снова густо пошли в колхоз и уже теперь вся деревня в колхозе, за исключением тех, кого не приняли, кто проводил разлагающую работу в колхозе. Теперь этот колхоз занимает площадь в 700 га.

В д. Чижовка раньше в колхоз записалось только 15 дворов, теперь же когда колхоз перешел на новый устав, количество вступивших в колхоз увеличилось до 38 дворов.

В д. Антипенка из 100 дворов в настоящее время, когда крестьянам разъяснили новый устав, записалось в колхоз 97 чел., т.е. все, за исключением тех, кого пока не приняли, как зараженных кулацким душком. Итак, почти в каждой деревне, где раньше колхозы организовались под страхом выселения, большинство крестьян вышло, а теперь, ознакомившись с новым уставом артели, благодаря усиленной работе среди бедноты и особенно, крестьянок, начался новый, еще более усиленный прилив крестьянства в колхозы. В некоторых деревнях, как это видно из приведенных примеров, в колхоз вступили даже те крестьяне, которые раньше и не думали вступать в колхозы.

— Если бы нам и раньше так растолковали, — говорят эти крестьяне, — мы давно бы уже вступили в колхозы.

Так путем глубокой и неустанной разъяснительной работы, путем признания своих ошибок, начинается в районе исправление всех перегибов, искажений, допущенных при коллективизации. Эта работа дала возможность создавать крепкие колхозы, основанные на крепкой сознательности крестьянства.

1930 г. Милошевский

г. Орша

«Владимир Ильич Ленин дал нам свободу, а у нас ее отнимают...»

У нас в Романовке идет коллективизация в принудительном порядке. Крестьяне не хотят идти в колхоз, то у